«Даже в самые трудные годы добыча металла в ОАО „Сусуманзолото“ не прекращалась»

— Владимир Кириллович, сегодня «Сусуманзолото» — лидер по объёмам добычи золота среди компаний России, работающих на россыпных месторождениях. Трудно поверить, что когда-то для Сусуманского ГОКа вопрос стоял — быть или не быть.

— Тем не менее это именно так. Мы последними из всех ГОКов покинули СВЗ, когда и объединения-то уже практически не было. До последнего хотелось верить, что на государственном уровне хватит ума не перечёркивать то, что нарабатывалось десятилетиями, сохранить уникальное объединение. Хотя что говорить о государственном уровне, когда само государство исчезло, появилось новое. Сегодня не стоит гадать, был ли развал экономики страны результатом «шоковой терапии» ГАЙДАРА и его команды, — то время прошло, да и Гайдара давно нет в живых. Но бед они наделали много, вся та система была сконструирована таким образом, что надо было «разрушить всё до основанья», а потом уже строить непонятно что.

Всё это ушло, жизнь сегодня такова, какова есть. Главное — мы выжили, мы работаем, мы развиваемся. А в начале 90-х времена были трудные — голодные, холодные, если можно так сказать — дефицитные, в смысле отсутствия денег, да и многого другого тоже. Прежде всего по ГОКу было то, что нам перестали платить за сданное в Комдрагмет золото, государство просто прекратило расчёт с золотодобытчиками. Но ещё в последние дни существования СССР, во времена перестройки, когда в умах бродили самые сумасшедшие идеи, мне крупно повезло.

— В чём именно?

— Ещё «при жизни» СВЗ меня отправили учиться в Академию народного хозяйства при тогда ещё Совете министров СССР, ректором которой был академик АГАНБЕГЯН. Там вместе со мной, кстати, учились ещё несколько колымчан-золотодобытчиков. В академии дискутировались самые острые актуальные вопросы, идеи бурлили, люди, приехавшие со всей страны, обменивались мнениями. Здесь можно было почувствовать пульс времени, абстрагироваться от повседневной текучки, понять, что и по каким направлениям будет развиваться. Мне это в какой-то степени помогло. Можно сказать, что я оказался в нужное время в нужном месте.

Зарплата серёжками

— И тогда определились с дальнейшими планами?

— Нет. Когда я вернулся домой, то никак не мог сказать, что у меня в голове сложилась структура нашего предприятия и я знал, каким оно будет к 2017 году. В 1992 году ГОК ещё входил в «Северовостокзолото», но объединение доживало последние дни, агонизировало. Хотя это была не агония СВЗ, а агония страны. Как я уже сказал, за золото нам государство платить перестало, настали времена бартера. Вы не поверите, но зарплату мы выдавали людям «бирюльками» — ювелирными изделиями.

— Как это?

— А вот так. «Верхнеиндигирская экспедиция» из Якутии рассчитывалась за наши услуги этой самой «ювелиркой» с алмазами. И мы выдавали «всем сёстрам по серьгам». Кому одну серёжку, кому — три (шучу). На всех изделиях были ценники, бухгалтерия считала, кому сколько причитается. Но колечки и серёжки есть не будешь, и вот наши работники продавали их, что было весьма непросто, меняли на продукты… Между прочим, Гохран тоже пошёл по бартерному пути — за сданное золото с нами рассчитывались золотыми червонцами «Сеятель» образца 1923 года и золотыми цепочками. А мы соответственно платили этой «валютой» работникам комбината. Такое было время — тяжёлое, но со смешными моментами.

На это же время пришёлся самый низкий уровень добычи золота на нашем ГОКе — 1 700 килограммов за год. Падение было катастрофическим.

— Владимир Кириллович, уж заодно скажите, когда был достигнут самый высокий результат?

— В 1941 году ГОК произвёл 41 тонну золота. Это ещё во времена треста «Дальстрой».

— На комбинате работало много заключённых?

— В том же 1941 году их было десять тысяч человек. Это не считая вольнонаёмных. Выработка составляла 4,2 килограмма на человека. Трудно представить такую высокую производительность, ведь из средств механизации в то время были кайло и тачка. Такой была Колыма, с одной стороны — била рекорды по добыче золота, с другой — здесь тысячами гибли люди. Это наша история, никуда не денешься.

Решение было правильным

— После того, как развалилось объединение, с чего вы начали? У вас был план?

— Я всегда считал и ещё раз повторю, что «Северовостокзолото» можно и нужно было сохранить. Ведь это было государство в государстве — 32 предприятия входили в объединение, в том числе одиннадцать ГОКов, пять машиностроительных заводов, два морских порта, автодорожное объединение, два леспромхоза, научно-исследовательские и проектные институты… В СВЗ работали более ста тысяч человек, а сегодня во всей Магаданской области живёт менее 140 тысяч.

Теперь отвечу на ваш вопрос. Сказать, что у меня был стратегический план, что и как надо делать, будет сильным преувеличением. Знал точно только одно — надо выжить, сохранить комбинат, работу для людей,— у нас и сегодня на Колыме особо-то некуда пойти, кроме золотодобычи, а в то время и подавно. 

Многое мы делали методом «научного тыка», случалось и ошибались. Но хотя, как я и говорил, по объёмам мы сильно упали, добыча не прекращалась ни разу. Помощи ждать было неоткуда. Государство наряду с популистскими заявлениями принимало драконовские решения, деньги за золото не отдавали, кредит взять было невозможно. Вернее, кредиты-то давали, но под 230 процентов годовых. Сам брать не захочешь.

— Как родилась нынешняя холдинговая структура компании?

— Постепенно у нас формировалась команда. Кто-то навсегда ушёл из комбината, но кто-то и понял, что уйти, всё бросить — непродуктивно. Везде развал, возможностей не то что развивать, а сохранить производство — минимум. А вместе можно выстоять. По крайней мере, отбиться от «мышей и шакалов» легче. Мне кажется, я в какой-то степени взял принципы управления японских компаний, во всяком случае мы пошли по пути консолидации.

Чтобы сохранить компанию, мы выбрали именно структуру холдинга. Наши «дочки» обладают определённой самостоятельностью, но все активы замкнуты на ОАО «Сусуманзолото», у нас все контрольные пакеты акций. Дочерние предприятия работают по нашим лицензиям, на нашей технике, нам же сдают добытое золото, а мы с ними расплачиваемся. Сегодня у нас шесть «дочек», плюс около двадцати подрядных организаций. Думаю, что мы в своё время приняли единственно верное решение.

Дефолт  — отец родной

— Давайте вернёмся в начало 90-х. Понятно, что сейчас «Сусуманзолото» — крупнейшее предприятие, с хорошей динамикой развития. А вот тогда, сразу после ухода из СВЗ, как обстояли дела?

— Начинали мы с малого. Первоначально в структуру входило три прииска — «25 лет Октября», «Большевик» и «Имени Фрунзе», да с десяток артелей. Причём артели пришлось убеждать не уходить в «свободное плавание», ведь их форма собственности позволяла им выйти из нашей структуры. Но оказалось, что это невыгодно.

Помните, какие были времена? Демократия на производстве быстро выродилась в «охлократию», трудовые коллективы повально принялись выбирать себе «народных» директоров. 

Тот же принцип был и в артелях. Уехал председатель правления в отпуск, а старатели решили сменить руководство. Приезжает этот председатель, а он уже никто. Вхождение артелей в надёжную структуру снимало риск неопределённости, неустойчивости. Теперь руководителя нельзя просто так, по воле толпы, снять, на любое такое действие нужно согласие комбината. И многие это оценили. У артелей какая цель? Заработать, дать возможность старателям содержать свои семьи, не бросить людей. Как раз эти задачи мы и решали. Да и продолжаем решать.

— Владимир Кириллович, приватизация помогла вам в создании холдинговой структуры?

— Мы приватизировали Сусуманский ГОК и получили право выкупа контрольного пакета акций у государства. Первоначально у нас был договор аренды с правом выкупа, чем мы и воспользовались. В приватизации принимал участие весь коллектив, но люди в подавляющем большинстве продали свои акции, а мы их купили. Далеко не каждый способен осуществлять стратегию на получение результата в далёкой перспективе. Человеку часто хочется купить акцию сегодня, а получить по ней доход завтра. Но так, к сожалению, не бывает, это дело десятилетий.

Вот так формировалась наша компания. Постепенно мы укрепляли свои позиции, наращивали объём добычи, брали под своё крыло остатки разорённого объединения «Северовостокзолото». Но 90-е годы всё равно проходили очень трудно. Сколько предприятий сгинуло, разорившись и растеряв всё то, что осталось у них со времён СВЗ.

— Так ведь под занавес этого десятилетия грянул ещё и дефолт. Как вы его пережили?

— Очень хорошо пережили. В этом случае я опять оказался в нужное время в нужном месте. 17 августа 1998 года я был в Москве. Перед этим как раз отправил золото на аффинаж на Приокский аффинажный завод и собирался сдать его в ОНЭКСИМ Банк — у нас было 370 килограммов. А тут резко подскочил доллар, надо было принимать решение — продавать золото сейчас или выжидать дальнейшего роста курса. До самой высокой цены я недотянул один день. Но всё равно мы оказались везунчиками — металл мы продаём по котировкам Центрального банка, а они привязаны к Лондонской бирже. Так что получили мы раза в три с половиной больше, чем рассчитывали.

—Значит, всё прошло без сучка без задоринки?

— Ну, не совсем. Сижу в Москве, а мне звонят из Сусумана: люди волнуются. Но тут мы выдали зарплату, все успокоились. После этого ситуация у нас и стала потихоньку выправляться. В 2016 году мы добыли четыре с половиной тонны золота, наши предприятия показывают рост. Только «Дражник» в прошлом году намыл драгами полторы тонны, ООО «Чай-Урья Золото» почти тонну.

Берём новые лицензии, причём не только на россыпи. Постепенно увеличиваем долю рудного металла в общем объёме добычи — россыпи истощаются, надо планировать заменить их коренными месторождениями. У нас работают рудники в Магаданской области (месторождение Ветренское) и Алтайском крае (Золото Курьи), в Забайкальском крае, строим рудники на месторождении Верхняя Алия, планируем строительство и на других месторождениях. Хотя ещё много десятилетий преобладать будет именно россыпная добыча — даже при том, что целиковых месторождений почти не осталось, огромные запасы находятся в техногенных. Но, как всегда, препятствия создаются на ровном месте. Определения техногенного месторождения в законодательных актах нет, про историю с разведочно-эксплуатационными полигонами вы знаете. Если этот вопрос не будет решён положительно, если запрет на РЭПы не снимут, все золотодобытчики и региональные бюджеты попадут в весьма затруднительное положение. В том числе и мы.

Человек ищет, где лучше

— Владимир Кириллович, вот вы говорили о сумасшедшей выработке на Сусуманском ГОКе во времена ГУЛАГа. А какова у вас сегодня выработка золота на человека?

— Чуть больше трёх килограммов. А если говорить о тех четырёх килограммах, которые добывали заключённые, то это ещё раз подчёркивает уровень содержания металла в недрах тогда и истощённость запасов сегодня. А вот у нас техники, причём самой лучшей, наберётся на сотню миллионов долларов. В структуре «Сусуманзолото» трудятся 1 570 человек, объём переработки — 47 миллионов кубометров горной массы в год, у нас прекрасная геологическая служба — ГРР постоянно ведёт ООО «Разведчик». Но главное, наша компания динамично развивается, мы ставим перед собой новые цели и добиваемся результата.

— Какую проблему сегодня вы считаете основной для холдинга?

— Дефицит хороших специалистов. Настоящего профессионала на золотодобычу найти очень трудно, хотя это общая беда на Дальнем Востоке. А у нас, в Магаданской области, и климатические условия суровые, и качество жизни значительно ниже, чем на «материке». С начала перестройки произошёл значительный отток населения с Колымы, и, к сожалению, сегодня государство не предпринимает реальных усилий, чтобы выправить эту ситуацию. Прибавьте к этому неразбериху с законами, и станет понятно, что бизнес на Северо-Востоке России, в том числе и золотодобыча, живёт не благодаря, а вопреки созданным для него условиям.

— Но вы же сами готовите для себя кадры. Всё равно существует дефицит?

— Да, у нас есть учебный комбинат, где мы готовим и механизаторов, и других специалистов. Но вы представьте себе, что такое добыча золота в условиях Крайнего Севера. Молодёжь очень неохотно выбирает нашу профессию, всем хочется сидеть в тёплом офисе, вести размеренную жизнь. А у нас по полгода сезон, и хотя бытовые условия в наших посёлках отличные, но там нет атрибутов комфортной жизни, к которой стремятся молодые люди. В принципе, «закрепить» людей на Севере довольно просто — надо создать условия жизни, сопоставимые с теми, что существуют в центральной части страны, и обеспечить хорошие зарплаты.

Лицом к Северу

— Но ведь в «Сусуманзолото» как раз хорошие зарплаты…

— Понятие «хорошие» очень относительное. Мы бы и рады платить нашим работникам в разы больше, но это невозможно по чисто экономическим причинам. Прежде всего, бизнес в нашей стране работает отнюдь не в равных условиях. При кажущемся равенстве в требованиях к нему, невозможно говорить, что производственные затраты, допустим, в Магаданской области и в центральной части России одинаковы. Начать хотя бы с так называемых «северных льгот». Когда-то они были государственными, и все затраты на их реализацию несло это самое государство. А теперь государственные гарантии переложены на плечи бизнеса. Предприятие обязано выплачивать северную надбавку, оплачивать пролёт к месту отдыха и обратно, предоставлять удлинённые отпуска. Это большие расходы. Но мы понимаем, что наши люди это заслужили. А энерготарифы!

— Но их-то снизили на Дальнем Востоке…

— Да, снизили на 40 процентов. А год назад подняли на 30. К чему был этот кульбит? Ведь после прошлогоднего повышения энерготарифа себестоимость добычи металла на нашем предприятии увеличилась более чем на сто миллионов рублей. Такие вещи бесследно не проходят.

Ещё момент. У нас основной вид транспорта — автомобильный. Железной дороги на Колыме нет, вертолётные перевозки дорогие. Значит, надо по зимникам перекинуть основную часть оборудования, ГСМ и прочего на участки. Мы всегда говорили о грабительском налоге «на ось». Никто нас не услышал, наоборот, теперь прибавились проблемы с системой «Платон» — из-за неё затраты «Сусуманзолота» выросли где-то на 350 миллионов рублей. Нельзя взыскивать платежи по одним правилам в Подмосковье и в Сусуманском районе.

Если бы государство было заинтересовано в развитии Севера, то оно, по меньшей мере, помогало бы бизнесу повышать здесь уровень жизни. Но этого нет. Иногда возникает впечатление, что от Колымы надо только одно — давайте золото, больше золота, а сами живите, как можете. Это очень недальновидная политика, и она должна измениться. А то, что постоянно декларируется забота о Дальнем Востоке, реальных плодов не приносит. Власть должна повернуться лицом к Северу.

— Владимир Кириллович, но ведь, несмотря ни на что, «Сусуманзолото» не просто стал преемником СВЗ, но продолжил традиции легендарного объединения, которому в нынешнем году исполнилось бы 60 лет. У вас есть уверенность в завтрашнем дне?

— Думаю, что мы можем смотреть в будущее спокойно, но для того, чтобы оно не стало печальным, надо много, очень много работать.