Золото и сталь

Представитель лондонской банковской династии, выпускник Итона и бывший трейдер Питер Хамбро весьма оптимистично смотрит на будущее как своей компании, так и российской горнорудной отрасли в целом

     Среди множества российских горнорудных компаний особняком стоит одна, которая имеет необычную историю и организационную структуру. «Петропавловск» занимается разработкой железной руды, ильменита (сырья для производства титана) и добычей золота на российском Дальнем Востоке. Она была основана еще в 1994 году россиянином Павлом Масловским и его британским партнером Питером Хамбро. Компания зарегистрирована в Британии, а в 2007 году осуществила IPO на альтернативном инвестиционном рынке (AIM) в Лондоне.

      Первоначальное название компании выглядело по-западному — Peter Hambro Mining, а железорудные активы были выведены в отдельную структуру — Aricom. Но в этом году компания выкупила эти активы обратно, а в сентябре сменила название на вполне русское «Петропавловск». В названии объединили имена ключевых акционеров — попытка соединить фамилии была признана неудачной, поскольку наиболее логичным сокращением было бы Hamas.

     Сегодня «Петропавловск» — третья в России золотодобывающая компания. Осенью этого года она подписала договор на 2 млрд долларов об освоении своих железорудных запасов совместно с китайской Xuan Yuan Group. Китайский партнер на 70% профинансирует развитие месторождений в России на щадящих условиях (по ставке LIBOR +5%) в обмен на право покупать всю готовую продукцию (концентрат и гранулированное железо) для поставок в Китай. На таких условиях «Петропавловск» может не откладывать развитие своего железорудного бизнеса, а также продолжить увеличивать добычу золота, которая только в этом году должна вырасти более чем на 30%.

О проектах компании, а также о ситуации на мировых рынках золота и стали «Эксперту» рассказал Питер Хамбро, председатель совета директоров «Петропавловска».

Без долгов

— В декабре «Петропавловск» должен был войти в индекс FTSE 100 — список крупнейших британских компаний, акции которых торгуются на бирже. Это удалось?

— К сожалению, нет — из-за технических деталей. Система Лондонской биржи не признает те акции, которые были выпущены в рамках конвертации долгов, до конца текущего года. Поэтому на день пересчета индекса, 8 декабря, нам не хватило 38 миллионов фунтов капитализации, чтобы попасть в FTSE 100.

— Означает ли это, что включение в индекс произойдет в начале 2010 года?

— Это будет зависеть от цен на золото и от ситуации на фондовых рынках. Следующий перерасчет индекса будет в марте. Если ситуация сложится в нашу пользу, это вполне вероятно.

— Котировки акций «Петропавловска» в нынешнем году серьезно выросли. Это вызвано только ростом цен на золото или есть еще какие-то причины?

— Думаю, это связано с тем, что мы — успешный производитель золота. Котировки наших акций по целому ряду причин сильно упали в 2008 году во время финансового кризиса. Но мы продолжали заниматься тем, чем занимались всегда, — добывать золото с низкими издержками. И когда инвесторы убедились, что котировки упали слишком низко, бумаги подорожали.

— Финансовое положение «Петропавловска» в последнее время улучшилось. Вы провели конвертацию задолженности в акции и входите в новый год без обременений. Избавиться от долгов — это часть стратегии?

— Когда у компании много долгов, то все вокруг говорят: «Вы слишком много должны!» Если же долгов нет, то все твердят хором: «У вас “ленивый” баланс». Я не могу точно сказать, как лучше. Но сегодня мы чувствуем, что нам лучше быть без долгов. В будущем, даже скором, это может измениться.

— «Петропавловск» зарегистрирован в Британии. В последние годы здесь ухудшился налоговый режим, повышены ставки налогов. Это может привести к тому, что компания переместит штаб-квартиру куда-нибудь еще?

— Любой переезд штаб-квартиры отвлекает и стоит денег. Но если убытки от него окажутся меньше, чем выгода, то мы можем пойти на этот шаг. Наши акционеры заинтересованы в долгосрочной перспективе. Верно, что пребывание в Лондоне позволяет поддерживать контакты в Сити, но если от этого будут страдать доходы, то переезд вполне может стать реальным. Пока мы не рассматриваем такой вариант, но я не могу назвать его фантастическим. Если бюрократия в Британии станет непереносимой, то мы переедем в Россию.

— В России бюрократии меньше?

— Пока нет. Но британское правительство очень старается, чтобы она здесь оказалась больше. (Смеется.) Так что все возможно.

Непугливое исключение

— Вы как частное лицо решили прийти в Россию в 1994 году, причем в золотодобывающий бизнес. Почему?

— Советский Союз меня интересовал задолго до его распада. В моей прежней «реинкарнации» я был трейдером золота, а тот банк, в котором я работал, был крупнейшим контрагентом по торговле золотом с СССР. Поэтому мои контакты в Москве были связаны с этой отраслью. Когда же в Советском Союзе начались реформы, многие из моих партнеров в России решили стать предпринимателями. На Западе они знали меня, поэтому пригласили изучить возможности для инвестиций. Мы объездили всю страну — бывали в совершенно сумасшедших местах.

— Вам не было страшно? Начало девяностых в постсоветских странах было довольно жестким временем.

— Нет, ведь я работал с партнерами в Москве с 1979 года, поэтому представлял, что происходит в Советском Союзе. Это был период больших перемен, но не тех, которых стоило бояться. Мы съездили в Казахстан, в Сибирь, на Дальний Восток. Но ничего меня так не заинтересовало, как возможность работы с Павлом Масловским в Амурской области. Я выслушал его предложения, посмотрел на бизнес-план и увидел фантастические возможности. Мы пригласили специалистов из Австралии и США, чтобы провести экспертизу месторождения. Это была хорошая возможность заработать, это меня привлекло. Кроме того, Масловский и его команда были очень мотивированы и хорошо разбирались в отрасли, что подстегивало мой интерес.

— Ваш конкурент, президент Randgold Resources Марк Бристоу, недавно заявил, что «в России очень сложно работать». Вы согласны с таким высказыванием?

— Нет, нам удается работать. Может быть, мы являемся исключением. (Смеется.)

— Вы работаете в России уже более пятнадцати лет. Какими видятся перемены в деловом климате страны иностранному инвестору?

— Да он отличается, как мел от сыра! Мы пережили дефолт 1998 года и проходим через нынешний кризис. Мы работали в стране, где сменилось несколько президентов, и в регионе, где сменилось несколько губернаторов. И что очень важно, это страна, где удалось перейти из плановой экономики в рыночную без кровопролития. Многие на Западе не понимают, насколько было сложно осуществить такой переход, потому они и жалуются, указывая на проблемы, с которыми сталкиваются в сегодняшней России.

— В России ведь и вправду много проблем. Об этом говорят не только иностранцы, но и российские власти. Это и коррупция, и состояние многих объектов инфраструктуры — от дорог до электростанций. Для вас эти проблемы не играют роли?

— Конечно, в наследство от плановой экономики досталась коррупция, особенно на низовом уровне принятия решений. Если чиновники не получают достаточной зарплаты за свою работу, они пытаются найти дополнительные источники дохода. По-моему, это прекрасно понимают российские власти, которые пытаются минимизировать проблему. Я участник британско-российского комитета по вопросам бизнеса, и я вижу, что это активно обсуждается.

    Но способ ведения дел в России изменился очень сильно. Да и понимание того, как работает бизнес, сегодня совершенно другое, чем пятнадцать лет назад.

Под единым зонтом

— Вы недавно изменили корпоративную структуру, вернув в состав компании железорудные активы, которые ранее были независимыми. Сегодня «Петропавловск» работает в нескольких секторах — добыча золота, титана, железной руды. Что определило такую структуру?

— Мы оппортунисты в хорошем смысле этого слова. В прошлом году мы все пережили самый серьезный экономический кризис, который я видел, — а я уже немолод. Кризис мирового масштаба. Стало понятно, что в интересах обоих ключевых акционеров — в золотодобыче и в железорудной компании Aricom заметные пакеты акций принадлежали мне и Павлу Масловскому — объединить эти активы. По отдельности компании могли столкнуться с проблемами. А вместе это выигрышная комбинация.

    У нас очень сильны позиции в добыче золота, которая в прошлом году пострадала из-за нехватки оборотного капитала у российских банков в разгар кризиса. Мне и Масловскому пришлось срочно искать средства, чтобы получить ликвидность для компании. Aricom имеет отличные активы, получила первоначальный капитал, но его не хватало, чтобы продолжать разработку месторождений. Объединение было необходимо, чтобы улучшить ситуацию с финансированием.

    В объединенной компании у нас имеется отличная золотодобыча, а в железорудном направлении — запасы качественной руды практически на границе с Китаем, всего в ста километрах. И рядом с железной дорогой. Мы можем добывать руду, обогащать ее до 65 процентов, поставлять на китайскую границу с себестоимостью 42 доллара за тонну. А спотовые цены на концентрат составляют от 80 до 100 долларов за тонну.

— Неплохая маржа.

— Отличная маржа! Поэтому мы активно занялись организацией финансирования для реализации этого проекта, чтобы он как можно скорее заработал на полную мощность.

— Но где вы видите больше перспектив для объединенного «Петропавловска» — в добыче золота или железной руды?

— Позвольте ответить вопросом на вопрос: а что случится с этим миром? Если предположить, что мировая экономика находится в ужасном состоянии, с чем я склонен согласиться, и люди перестают верить валютам, основанным на бумаге и обещаниях центробанков, то тогда речь идет о золоте. Посмотрите, что творится здесь, в Британии! Банк Англии устанавливает цель: размер инфляции — два процента в год. Это означает, что центробанк пытается девальвировать фунт на два процента ежегодно, обкрадывая делающих накопления граждан. Это разочаровывает многих, люди перестают инвестировать в деньги, которые из-за низких процентных ставок обесцениваются. Поэтому, если вы верите в экономическую катастрофу, то вы будете покупать наши акции, ведь мы производим не бумажные деньги, а золото.

— Вы не собираетесь расширять золотодобычу в России?

— У нас отличные золоторудные активы в России, которыми мы очень довольны. Они расположены компактно и позволяют нам эффективно работать. Если идти в другие регионы страны, то возникает вопрос логистики и себестоимости. Но если мы увидим такие же возможности за пределами Амурской области, то это вполне возможно.

— Вы отметили низкие издержки золотодобычи. За счет чего это вам удается?

— Нам просто повезло. Мы добываем открытым способом, а не в шахтах, что заметно дороже. У нас высококачественные золотоносные слои, что также сокращает расходы. В Амурской области недорогая электроэнергия — за счет ГЭС. Мы платим достойные зарплаты по меркам региона, потому что понимаем важность лояльности сотрудников, ведь на мировом уровне они вполне конкурентоспособны. Плюс неплохое управление тоже помогает.

— Вернемся к вопросу о том, какое из направлений бизнеса более перспективно.

— Что ж, если вы не считаете, что мировой кризис — это надолго и верите в то, что Китай вытянет мировую экономику из рецессии, вы также должны покупать акции «Петропавловска», потому что у нас железная руда! Я только вернулся из Китая. Рост там остается высоким, а это ведет к расширенному потреблению стали. Нужно помнить о демографии Китая — сколько в этой стране живет людей и к чему они стремятся в плане материальных благ. Тогда сразу понимаешь, что спрос КНР на сырьевые материалы — локомотив для мировой экономики, для нашей компании и для России.

— Но ведь это минус для России, если она будет поставлять в Китай лишь сырье, разве нет? Какое-то время назад ваша компания обсуждала возможность строительства сталелитейных и прокатных мощностей в Амурской области.

— Мы до сих пор собираемся это сделать. Но возникает вопрос практичности тех или иных идей в конкретных условиях. Пока целесообразнее экспортировать сырье в Китай. Как только у нас появятся технологические возможности и квалифицированный персонал, тогда окажется целесообразно направлять на экспорт концентрат, поскольку в вагон его поместится больше, чем руды. Но это невозможно реализовать быстро. Хотя со временем мы планируем выплавлять сталь в России и отправлять ее на экспорт в Китай.

20 тысяч долларов за унцию

— Цены на золото в 2009 году выросли более чем на 30 процентов. Некоторые говорят о 2000 долларов за унцию. Ваше мнение?

— Я довольно старомоден. На моей памяти были серьезные девальвации в Британии и в России. Мне кажется, что очень многие недовольны политикой девальвации валют, которую ведут правительства. Далее, искусственное манипулирование обменными курсами для стимулирования экспорта создает еще одну причину для девальвационного давления. Люди же хотят сохранить что-то осязаемое.

    У меня есть «коробка с фокусами», которую я вам сейчас продемонстрирую. (Достает шкатулку, из которой вынимает золотую монету и небольшой слиток золота весом 100 граммов, а также бумажную купюру.) Посмотрите на эту монету. Она была выплавлена из золота на территории современной Бельгии около двух тысяч лет назад. Сегодня на нее можно купить столько же хлеба, сколько в то время, когда ее выплавили. Это показывает преимущество долгосрочных вложений в золото в масштабе веков.

    А вот купюра 1915 года из Бельгии, на которой написано «эквивалентно двум франкам», — сегодня она бесполезна. На нее ничего нельзя купить, несмотря на это обещание. Понятно, что золото нужно не всем, но заметное число людей разочаровывается в бумажных деньгах. На мои фунты стерлингов я не могу купить столько же вина во Франции, сколько мог пять лет назад. А посмотрите на курс доллара! Это же сумасшествие. И рядом этот золотой слиток — он будет гарантированно защищать богатство.

— Но физическая добыча золота несколько лет назад достигла пика и с тех пор стагнирует. Не столкнемся ли мы с физической нехваткой металла?

— Стагнирует везде, кроме России, — тут она росла. Благодаря нам. (Смеется.) В мире заканчивается золото по 1100 долларов за унцию. Но при цене в 2000 долларов за унцию дефицита не будет. А тем более при 5000 долларов. Потому что прибыльной станет добыча на огромном числе ныне невыгодных месторождений. Генри Полсон, бывший министр финансов США, считает, что цены могут вырасти до 20 тысяч долларов за унцию. И тогда уж точно дефицита не будет.              

Лондон. Александр Кокшаров