В недропользовании мы наблюдаем саботаж чиновников — «Восток-1»

Ситуация с поисковыми лицензиями в золотодобыче складывается не только сложная, но и крайне противоречивая. С одной стороны, выдачей лицензий государство пыталось стимулировать прирост запасов за счёт бизнеса. С другой — было выдано столько этих разрешительных документов (а порой и непонятно кому), что теперь здесь наблюдается некая патовая история. Причём добросовестные горняки в течение длительного времени не могут оформить право на добычу металла. Того металла, который они же и нашли. Своим мнением поделился руководитель артели старателей «Восток-1» Роман Ломакин.

Плюсы для всех

— Роман Владимирович, ваша артель ведёт поисковые работы?

— Конечно, ведёт, и достаточно активно. Но, если говорить откровенно, то происходит это не от хорошей жизни. Всем известно, что запасы истощаются. И сейчас приобрести лицензию на добычу золота достаточно проблематично. Даже торги на лицензии с запасами по категории С 1 в последние годы не проводятся.

— Как не проводятся?

— А вот так. Не проводятся, и всё. Раньше другая проблема существовала — цены на таких торгах взвинчивались до небес. Но хоть какое-то объяснение было. А теперь мы забыли об аукционах. Вот и приходится вести поиски полезных ископаемых, чтобы обеспечить себя ресурсной базой на праве первооткрывательства.

— То есть каждой компании необходима своя геологоразведочная служба?

— Конечно! И у подавляющего большинства добросовестных недропользователей есть свои геологи, есть свои буровые отряды. А дальше происходит самое показательное. Мы приобретаем поисковую лицензию. После этого проводим геологоразведку. За свой счёт, разумеется, не менее 40-50 миллионов рублей на ГРР тратим ежегодно. Затем составляем отчёты, которые должны пройти через экспертизу, чтобы мы могли по праву первооткрывателей получить лицензию уже непосредственно на разведку и добычу. Всё это отражено в ФЗ «О недрах». То есть государство таким образом планирует пополнить свою ресурсную базу. Логично?

— Вполне, особенно при ситуации с истощением запасов.

— Совершенно верно! Но здесь ещё и о «живых» деньгах речь идёт, ведь после того, как начнётся процесс добычи золота, бюджеты всех уровней получат ощутимую прибыль, поскольку каждый грамм драгоценного металла облагается налогами. Я уж не говорю о дополнительных рабочих местах, о пользе для районов, ведь мы всегда поддерживали и поддерживаем территории, на которых работаем. Но вот тут-то и начинается самое интересное.

Бег с препятствиями

— Вы имеете в виду бюрократические препоны?

— И это ещё мягко сказано. На то, чтобы лицензия из поисковой стала геологической и добычной, уходят долгие месяцы. Хотя, казалось бы, почему? Все профильные работы уже провели недропользователи. Поиски, оформление документации — всё это наша история. Причём, подчеркну ещё раз, мы ничего у государства не просим. В советские годы — да, власть финансировала ГРР, в том числе и в поисковом формате. Но сейчас-то это делают сами золотодобытчики.

Более того, мы ещё и банки, фигурально выражаясь, кормим, ведь поисковая деятельность подразумевает серьёзные расходы с нашей стороны. Соответственно, приходится кредитоваться, что при нынешних процентных ставках удовольствие не из дешёвых. Ну да ладно, это наши проблемы. Взамен мы просим только одно — оформить право добычи золота там, где мы его нашли.

— И что происходит дальше?

— А дальше, повторюсь, начинается длительный процесс всевозможных согласований, которые длятся порой погоду и более. Скажу больше: даже стоимость такой лицензии чиновники определить не могут.

— Что значит не могут? Они же непроизвольно это делают?

— В том-то и дело, что есть формулы и таблицы, которые позволяют достаточно быстро произвести все расчёты и сказать: цена будет такой-то. Скажем, пять, или шесть, или семь миллионов рублей. Причём эти деньги также пойдут в доход государства, что при дефиците бюджетов крайне актуально. Казалось бы, в чём проблема? Но, видимо, в головах. И мы месяцами не можем дождаться соответствующего оформления.

— Как определяется цена вопроса при переоформлении таких лицензий?

— Я уже сказал: на основании таблиц и формул. Всё уже отработано: чиновники оценивают запасы, содержание, логистику, иные факторы и на основании этого определяют стоимость. Не надо изобретать велосипед, он уже давно изобретён. Нужно только правильно и в установленные сроки пользоваться имеющимся инструментарием. Тем не менее сроки затягиваются.

Системный сбой

— Как вы считаете, почему так происходит?

— На мой взгляд, здесь две стороны одной медали. Да, есть произвольное толкование ФЗ «О недрах» со стороны отдельных чиновников. Вот они так понимают закон: можно до последнего дня затягивать процесс согласований. С другой стороны, я бы назвал действия таких чиновников откровенным саботажем и вредительством. Да, это резко. Но давайте смотреть в корень: у нас что, государство не заинтересовано в пополнении минерально-сырьевой базы? Или государству не нужны дополнительные поступления в бюджеты всех уровней?

«Необходимо, чтобы чиновники добросовестно работали в рамках имеющихся нормативных правовых актов, чтобы не затягивали сроки оформления документов, чтобы обладали именно государственным мышлением, чтобы понимали: прирост запасов полезных ископаемых плюс-минус дело общее».

Давайте ещё раз проговорим: все работы по поиску запасов ведут сами недропользователи. На свой страх и риск, ведь мы можем как найти золото, так и не найти. Государство ничего не теряет. Не найдём — это наши проблемы, найдём — всем хорошо. Так где логика в бюрократических проволочках? Вот у меня только одно объяснение — саботаж и вредительство.

И ведь что интересно. Поисковая лицензия также имеет определённые сроки действия. Если они нарушаются, лицензию у нас отбирают, на вполне законных основаниях. Причём никого не волнует, что проволочки случаются не по нашей вине. Крайними всё равно остаёмся мы.

— А лицензии тоже отзывают в течение длительного времени?

— Как раз нет. Отзывают по принципу «день в день». Что называется, могут, когда хотят.

— Где происходят эти сбои?

— Тоже непонятно — регионы кивают на федеральный центр, федеральный центр — на регионы. Вот и получается замкнутый круг.

— Можно ли решать проблемы точечно?

— Вот! Резонный вопрос. И ответ есть — можно. Если, к примеру, имеются выходы на соответствующих чиновников в Москве. Я, кстати, даже не о взятках говорю. Нет, бывают случаи, когда благодаря знакомствам можно убедить тех или иных госслужащих в своей правоте. И тогда лицензии переоформляются. Но ведь постоянно работать в ручном режиме не будешь. А системной работы не получается. 

Нужна прозрачность

— Что делать? Есть мнение, что нужно менять ФЗ «О недрах».

— ФЗ «О недрах» давно необходимо корректировать. Но дело не в этом. Мы можем до бесконечности заниматься нормотворчеством на своём уровне. Можем вносить совершенно правильные и профессиональные предложения. А толку? Вы представляете, что такое поменять закон? Это годы, если не десятилетия. К тому же мы все знаем, что такое лоббизм. Нет, здесь требуется другое.

— Что именно?

— Необходимо, чтобы чиновники добросовестно работали в рамках имеющихся нормативных правовых актов, чтобы не затягивали сроки оформления документов, чтобы обладали именно государственным мышлением, чтобы понимали: прирост запасов полезных ископаемых — дело общее. Как и добыча ресурса. Для такого понимания нет нужды менять закон. Точнее, менять его нужно. Но для начала было бы целесообразно соблюдать те нормы, которые есть. 

«Теперь все разводят руками и говорят: как много выдали поисковых лицензий, надо наводить порядок. В итоге проблемы испытывают именно добросовестные золотодобытчики».

Вот взять поисковые лицензии: ну кто мешает чиновникам их переоформлять? Если имеются какие-то противоречия между региональными и федеральными органами власти, стоит их скорректировать. Это чистой воды администрирование. И гораздо проще, чем менять законодательную базу.

— На ваш взгляд, возможно поменять сам механизм?

— Я реалист. Понимаю, что это непросто. Но иного выхода нет. Иначе мы просто похороним россыпную золотодобычу. А в сегодняшних экономических условиях это станет крайне негативным фактором. Хотя кто-то только выгоду получит. Ведь тот саботаж, о котором я уже говорил, имеет давнюю историю. Но не будем сейчас об этом говорить. Иначе Бог знает, в чём нас с вами могут обвинить. А мне как патриоту России этого бы не хотелось. Просто, как в известном фильме, «за державу обидно». Да и за Амурскую область тоже, если говорить о конкретном регионе. На этой территории мои балансовые запасы, в рамках эксплуатационных лицензий, подходят к концу, работать сможем не более двух лет. Ну а по поисковым лицензиям прирост есть, конечно, но годовую добычу он точно не компенсирует. Хотя впоследствии мог бы, но с учётом запрета на выдачу таких лицензий в Приамурье теперь это нереально. Аукционы, как я уже и говорил, тоже не проводятся. И как быть? Приходится уходить в другие регионы. Даже в Якутии поисками занимались, но ничего не нашли. А вот в Еврейской автономной области такие работы показали результат, годовой прирост золота составил 200 килограммов. Поэтому, если всё будет усугубляться, наше предприятие уйдёт из Амурской области в ЕАО и Хабаровский край.

Активные поиски

— Ваша артель ведёт поисковую деятельность только в Амурской области?

— Нет, разумеется. Мы работаем и в Республике Саха (Якутия), и в Хабаровском крае, и в Еврейской автономной области. Хотя делать это довольно сложно.

— А в чём проблема?

— В людях. Специалистов катастрофически не хватает. В том числе и в геологии. А может быть, в геологии в первую очередь, ведь профессионалы имеют обыкновение стареть. Ну а заменить их некем — молодёжь откровенно не хочет работать. Складывается впечатление, что это делается намеренно — лишить Россию её трудового потенциала. Это касается буквально всех работников. Сейчас не только геолога, маркшейдера или бульдозериста найти сложно — проблема со всеми сотрудниками. Со всеми без исключения. И на этом фоне мы сталкиваемся ещё и с чиновничьей бюрократией.

— Как вы считаете, ситуация с поисковыми лицензиями в Амурской области имеет отношение к тому поисковому ажиотажу, который наблюдался несколько лет назад?

— Да, есть объективная реальность. В своё время эти лицензии выдавали всем, кто пожелает. Весь регион буквально «засыпан» такими лицензиями. Причём зачастую их распределяли между организациями, которые не имеют к золотодобыче никакого отношения или преследуют исключительно собственные, корыстные интересы. Тогда и я, и мои коллеги говорили чиновникам: вы подрываете таким образом нашу минерально-сырьевую базу. Заниматься поисками должны те, кто работает в этой сфере, кто обладает соответствующим опытом и однозначно будет работать в отрасли в дальнейшем. Но нас не слышали. А теперь все разводят руками и говорят: как много выдали поисковых лицензий, надо наводить порядок. В итоге проблемы испытывают именно добросовестные золотодобытчики.

Отраслевые перекосы

— Правда, что государство странно относится к производственным расходам недропользователей?

— Да, но это тема отдельного разговора. Здесь много странностей. Например, так называемые прямые и косвенные затраты недропользователей.

— А что странного?

— Любой, кто хоть немного знаком с россыпной золотодобычей, знает, как организован сам процесс. Есть добычный комплекс, который состоит из промывочного прибора, погрузчика, бульдозера и самосвала. Это именно единая схема. Убрать из неё одно звено — добычи не будет.

— Так это и понятно. В чём проблема?

— А как раз в том, что погрузчик, например, является частью наших прямых затрат. А уже самосвал относится к косвенным. И таких нюансов множество. Но это проблема хоть и значимая, но более или менее локальная. А вот бюрократия, о которой мы говорили, — настоящий бич для всей отрасли. Как и китайская экспансия в золотодобыче. Она может иметь самые печальные последствия для всего Дальнего Востока. А по большому счёту для всей России.

— Вы имеете в виду нелегальную золотодобычу?

— Не только, хотя и это тоже. Нелегалы из сопредельного государства как браконьерствовали, так и продолжают это делать. Но это лишь один штрих. Иностранные бизнесмены ещё и оформляют компании на российских граждан и моют золото под видом наших отечественных предприятий. Причём делают это хищнически, не соблюдая никаких природоохранных стандартов: вырубают лес, моют металл на прямотоках… И если нас, добросовестных золотодобытчиков, «на экологию» проверяют регулярно, то на наших соседей зачастую смотрят «с завязанными глазами».

— Бытует мнение, что китайские бизнесмены ещё и вывозят золото за рубеж. Каково ваше мнение?

— Я уверен: не просто вывозят, а вывозят тоннами. Но прямых доказательств этому нет. Да и быть не может — слишком хорошо отлажен этот бизнес.

— Роман Владимирович, в этом году артели «Восток-1» исполняется 53 года. Ваше предприятие — одно из немногих, кто неукоснительно придерживается именно старательских традиций. А что для вас означают те самые артельские принципы?

— Их можно сформулировать тремя словами — профессионализм, ответственность и неравнодушие. Объясню по пунктам. Артели изначально создавались в таких условиях, когда рассчитывать можно было только на себя. Им спускался план, а уж как он будет выполнен, никого не интересовало. Поэтому эффективно получалось работать лишь при условии высочайшего профессионализма. Не случайно стать старателем было очень непросто, кого попало в артели не брали. Платили очень хорошо, но и спрашивали по полной программе. У нас в «Востоке-1» этот формат сохраняется и по сей день.

Второй момент — ответственность. Ответственность не только за своё дело, но и перед своей Родиной. Поэтому мы тщательно соблюдаем природоохранное законодательство, потому что речь идёт о том, как будут жить на этой земле наши дети и внуки. Мы помогаем своим поселениям, поскольку от этого зависит, кто останется на Дальнем Востоке после нас. Всё это для старателей чрезвычайно важно. Ну и третье — неравнодушие. Почему состоялся наш с вами разговор? По большому счёту я мог бы не говорить об этих проблемах. Всё можно и локально решить, именно для себя и своего предприятия. Но это игра в одни ворота.

А для нас важно, чтобы в том числе на основе легальной, прозрачной золотодобычи развивалась наша страна. Чтобы люди жили хорошо уже сейчас, а последующие поколения могли гордиться нами в будущем. Всё это и есть наши старательские принципы.

Беседовал Александр Матвеев