«Наши проблемы – ущербное законодательство и всесилие бюрократии»

В уходящем году в России произошло несколько знаковых событий. Но для Дальнего Востока, в этой связи, особое место занимает смена некоторых ключевых руководителей в Роснедрах. Пожалуй, никто из участников рынка не остался равнодушным к отставкам федеральных чиновников. О проблемах в недропользовании, а также об основных отраслевых проблемах — в интервью с генеральным директором ОАО «Дукатская горногеологическая компания» Юрием РАДЧЕНКО. 

О нормативных перекосах

— Юрий Иванович, сейчас многие участники дальневосточного рынка недропользования достаточно откровенно говорят о перекосах в налоговом законодательстве. Получается, что большая часть налогов от добычи полезных ископаемых уходит в Москву. А территориям достаются «крохи с барского стола». Вы согласны с такой постановкой вопроса?

— Целиком и полностью. Но проблемы, связанные с налоговыми отчислениями, имеют все-таки вторичный характер. Основная беда нашей отрасли заключается в другом. Речь идет об ущербном законодательстве и всесилии бюрократического аппарата. 

— А что страшнее, ущербные законы или всесилие чиновников?

— Да это две стороны одной и той же медали, только и всего. Однако давайте начнем наш разговор с того, что в свое время у нас были приняты странные законы, которые, может быть, и работают в Швейцарии или Швеции, но совершенно не подходят для наших реалий. Более того, эти нормативные акты противоречат сами себе. Вот, например, ситуация с электронными аукционами. Для чего создавался соответствующий ФЗ? Чиновники объясняют — для формирования здоровой, конкурентной среды. Но о какой конкурентной среде можно рассуждать, когда многие производственные компании Магаданской области, Камчатского края, Якутии и других дальневосточных регионов работают в труднодоступных северных поселках, где качество и скорость Интернета просто ужасны? Там и с обычной телефонной или мобильной связью возникают постоянные проблемы, не говоря уж об Интернете. Вот и догадайтесь с одного раза, у кого больше шансов победить на таких торгах, у директора московской фирмы или у руководителя местного предприятия. Пойдем дальше. При сегодняшнем уровне коррупции у крупных промышленных структур есть все возможности влиять на электронные аукционы. Причем влиять на самом первом этапе. Все мы знаем случаи, когда заинтересованные лица договаривались с кем надо, и в нужный момент, за полчаса до начала торгов, у конкурентов, по непонятным причинам, отключалась связь. Вместе с Интернетом, естественно. В Москве это даже сложно представить. А в северной глубинке это делается легко и непринужденно. Я вам привел лишь один пример, связанный с работой отечественного законодательства. Но такие нюансы у нас насчитываются сотнями. Нельзя бездумно копировать западный опыт и принимать законы, эффективно работающие в США или Западной Европе. Нужно учитывать и местные реалии. Без этого о развитии отечественного бизнеса мы можем только мечтать. Впрочем, даже в этой связи у нас в стране действует какая-то странная государственная политика. Неприемлемые для России законы мы калькируем с завидной регулярностью. Зато лучший мировой опыт почему-то умудряемся извратить до крайности. 

О юниорном бизнесе

— Какой именно опыт?

— Да примеров-то множество. Вот лично у меня есть один вопрос к нашей федеральной власти — почему лицензирование в недропользовании носит абсолютно непрозрачный и откровенно бюрократический характер? В передовых странах мира такой процесс имеет заявочный формат. При заявочных схемах, во-первых, исключается возможность внешнего (в том числе коррупционного) влияния на торги, а во-вторых, создаются предпосылки для реализации пионерных проектов в недропользовании. Ведь юниорный бизнес может стать основой для масштабной геологоразведки и, как следствие, для увеличения объемов добычи полезных ископаемых за счет новых месторождений. К сожалению, пока мы наблюдаем полный провал в открытии новых запасов того же золота. Доразведка еще ведется, а вот для серьезной разведочной деятельности (как это было в 60–70-е годы прошлого века) основы у нас нет. Стимулом для такой деятельности может стать именно юниорный бизнес в недропользовании. 

— А можно ли развивать юниорный бизнес уже сейчас, при сегодняшнем законодательстве? 

— Можно, прямых законодательных препятствий тут нет. Но для этого нужна государственная воля руководителей нашей страны. Хотя, повторюсь еще раз, лучшим вариантом развития недропользования может стать заявочный вариант распределения лицензий. 

О лицензиях

— Ваши коллеги — руководители отраслевых компаний, не раз озвучивали претензии к руководству Роснедр. Федеральных чиновников фактически упрекали в предвзятости при проведении аукционов, поскольку любого из участников торгов могли отстранить от этого процесса без внятных объяснений причин. Мол, вы неправильно оформили заявочные документы — до свидания. Сейчас в Роснедрах что-то меняется?

— Надеюсь, что будет меняться. Новые руководители Роснедр — это действительно профессионалы, которые прекрасно разбираются в отраслевой специфике. Да и человеческая репутация у каждого из них тоже хорошая. Это, кстати, очень важно. Что же касается прежних первых лиц агентства по недропользованию, то своими действиями они могли поставить в тупик любого участника рынка. И мои коллеги абсолютно правы — ситуация с проведением аукционов была доведена до абсурда. Компании снимались с конкурсов просто в массовом порядке, получая взамен короткие чиновничьи отписки. С этим сталкивалось подавляющее большинство недропользователей. Но, будем верить, что сейчас все это осталось в прошлом. 

— Сейчас региональные власти, фактически, не могут эффективно влиять на распределение лицензий в сфере недропользования. Это нормальный процесс?

— Это абсолютно ненормальный процесс. Раньше в этом плане все было просто и прозрачно. При лицензировании действовал закон двух ключей. Ключ первый — «Роснедра». Второй — мнение губернатора. Именно глава региона или кто-то из его заместителей согласовывали с федеральным чиновником лицензирование той или иной площади или объекта. По принципу — это предприятие давно и успешно работает на нашей территории. Оно исправно платит налоги в бюджеты всех уровней, оно создает рабочие места для местных жителей, оно помогает в решении социальных задач. И лицензия нужна этой структуре не просто для повышения собственной капитализации, а для нормальной, продуктивной работы на благо нашей земли. Лишь после такой рекомендации происходило лицензирование. Агентство должно было учитывать позицию региональных руководителей. Увы, сейчас ситуация изменилась. И ключ к распределению лицензий остался только один — у Роснедр. А регионы выпали из этого процесса. Хотя это странно, не правда ли? Природные ресурсы добываются на Дальнем Востоке. Так почему дальневосточные субъекты в этих схемах никак не задействованы? 

О бюрократии

— По вашему мнению, развитию отрасли мешает бюрократический аппарат? 

— Конечно, не только. Хотя дело тут не в конкретных чиновниках, а в самой системе. Вот смотрите, не так давно в стране была введена система энергоаудита. Для кого она создавалась? По логике, в первую очередь для нас, участников реального рынка. Да покажите мне хоть одного руководителя предприятия, который не был бы заинтересован в сбережении энергоресурсов. Таких управленцев просто нет. Да и быть не может. Но что получилось в итоге? А получилась очередная страшилка для бизнеса, ведь теперь любой промышленник не соблюдающий (или, по мнению чиновников, не должным образом соблюдающий) требования об энергоаудите, может быть оштрафован на круглую сумму. На кону — миллионы рублей. Хорошо, раз законы существуют, их необходимо исполнять. Даже если это странные законы. Но возникает другая проблема, из разряда — а судьи кто? У нас на Колыме вообще мало специалистов в области энергетического аудита. И нам приходится приглашать их из Вологды. Представьте, где Магадан, а где Вологда? Разумеется, все расходы, связанные с работой этой компании в нашем регионе, несет наше предприятие. И уверяю вас, это более чем приличные расходы. В итоге получается замкнутый круг. Если я не проведу энергоаудит, то заплачу крупный штраф. А если проведу, то буду вынужден заплатить чуть ли не такие же деньги энергоаудиторам. Абсурд, не правда ли? Но в этом абсурде мы живем и работаем. Другой пример — внедрение современных технологий. Еще одна любимая тема руководителей нашего государства. Так я уже давно пришел к выводу — в нашей стране выгоднее вообще ничего не делать, чем внедрять хоть какие-то технологические решения. Например, у нас есть собственная профильная лаборатория. Но для ее аккредитации требуется столько согласований, что лишь только руками развести. А ведь все это время и деньги, чего так не хватает нашей промышленности. Думаю, со мной согласятся все, кто работает в реальном секторе экономики. Мы вообще живем в стране сплошных согласований, а ходьба по инстанциям стала неотъемлемой частью российского бизнеса. Без этого не решается ни один, даже самый простой вопрос. У нас работает множество ведомств, которые только мешают развитию производства. И в первую очередь это относится к федеральным государственным структурам. Что же касается Дальнего Востока, то следует отдать должное руководству Магаданской области и нашему губернатору Николаю ДУДОВУ, — региональный административный аппарат достаточно эффективно решает профильные задачи. И каких-то серьезных разногласий на местном уровне у власти и бизнеса нет. Чего не скажешь о федеральных органах управления. Да и о федеральных законах. 

— И что делать?

— В свое время Дмитрий МЕДВЕДЕВ призывал чиновников «не кошмарить бизнес». Всё это правильно. Но речь идет, опять же, о полумерах. Захочет чиновник — прислушается к мнению Дмитрия Анатольевича, не захочет — не прислушается. А уж если у него есть какой-то личный или корпоративный интерес, то бизнес он «покошмарит» с большим удовольствием. Но давайте поставим вопрос иначе — а с какой стати административный аппарат вообще должен влиять на работу производственного сектора? На мой взгляд, надо на законодательном уровне минимизировать воздействие чиновников на реальную экономику. А для этого требуется обозначить набор простых и понятных всем правил. Подчеркну еще раз — ПРОСТЫХ И ПОНЯТНЫХ ВСЕМ ПРАВИЛ. Бизнесмен должен знать, если он платит налоги и обладает небольшим набором разрешительных документов (получить которые можно будет быстро и без диких финансовых затрат), то никто не сможет душить его постоянными проверками или постоянно меняющимися требованиями. Вот и рецепт, который, между прочим, давно использует весь цивилизованный мир. Законы должны работать на благо конкретного человека, на благо конкретного производителя, на благо конкретной территории. Мы уже видим, как крупные российские компании регистрируются за границей. Думаю, это происходит не от хорошей жизни. Просто за рубежом правила игры понятны всем и каждому. И если ситуация у нас не изменится в лучшую сторону, то предприятия так и будут менять местную «прописку» на иностранную. 

О региональной специфике

— Но ведь территории в России — это вообще тема отдельного разговора. Каждый регион обладает своей спецификой. И как всё это учитывать?

— Так же, как это учитывается во всем мире. Ведь есть США со своими штатами, есть Китай со своими провинциями, есть Германия со своими земельными образованиями. И везде региональная специфика играет большую роль в государственном устройстве. Что же касается России, то федеральная власть, на мой взгляд, должна четко представлять — а зачем стране нужен Дальний Восток? Причем ответ на этот вопрос должен быть не популистским, а предельно внятным, взвешенным. Если наш регион — это огромный стратегический ресурс государства и в то же время российский форпост в АТР, — подход к развитию территории нужно менять. И ставить во главу угла интересы именно местного населения и именно местного производителя. 

— Насколько я понимаю, речь идет о налоговых и иных льготах для местного населения?

— Разумеется! А как еще можно удержать человека в нашем краю с его холодным климатом и дикими ценами буквально на все товары и услуги? Только конкретными преференциями и денежными доплатами. Другого пути тут просто не существует. Вот не так давно авиабилет из Магадана в Москву (в одну сторону!) стоил у нас порядка 80 тысяч рублей. При средней зарплате в 30 тысяч. О ценах на продукты я вообще помолчу. Одно могу сказать — многие родители на Колыме с трудом выкраивают из семейного бюджета деньги на покупку своим детям ягоды или фруктов. Да, раньше на Север люди ехали за длинным рублем. Вернувшись на «материк», они могли позволить себе и кооперативную квартиру приобрести, и машину купить. Но сейчас об этих временах можно забыть.

— А северные коэффициенты и региональные доплаты на Колыме остались?

— А кто их выплачивает? Государство? Уверяю вас — нет. Всё это ложится на плечи бизнеса. Это наши дополнительные затраты. В результате, по сравнению с компаниями из европейской части страны, которые не отягощены такими расходами, мы теряем собственную конкурентоспособность. 

— Но ведь ваша компания недостатка в заказах не испытывает. Насколько известно, вы успешно работаете не только в Сусуманском, Омсукчанском и Северо-Эвенском районах Магаданской области, но и на Чукотке. Да и производственные показатели у вас более чем достойные, ведь речь идет о весьма солидных буровых объемах. Все-таки 80 тысяч погонных метров в год — это не шутка. Эксперты рынка называют вашу структуру одним из ведущих участников регионального рынка, с богатым отраслевым потенциалом, высококлассными специалистами и безупречной репутацией. У вашей-то организации какие могут быть проблемы?

— На самом деле проблем у нас хватает. Хотя со своими задачами мы, действительно, справляемся достойно. Но мы сейчас говорим именно о региональной, а также об отраслевой специфике. Государство должно обратить внимание на проблемные вопросы в сфере дальневосточного недропользования. Без этого Дальний Восток развиваться не сможет. 

Беседовал Андрей БАРСУКОВ