К чему привёл уход от квот

О проблемах в золотодобыче мы рассказываем регулярно. Можно сказать, что это стало ключевой темой и журнала «Наш регион — Дальний Восток», и отраслевого портала NEDRADV. Но самое интересное заключается в том, что, если бы не узкие места в отечественном законодательстве, государство получало бы гораздо больше стратегически важных природных ресурсов. Как и денег в виде налоговых отчислений. Обо всём этом — в интервью с директором по операционной работе АО «Ксеньевский прииск» Вячеславом КОМЛЕВЫМ.

Об интересах государства

— Вячеслав Семёнович, мы не раз с вами говорили о проблемах недропользования. Какая из них на сегодняшний день является для вас ключевой? 

— Давайте оговоримся сразу: речь идёт не о проблемах нашей компании, которые мы решаем сами в обычном рабочем порядке. Вопрос в другом — есть моменты, негативно отражающиеся на всей отрасли в целом. А по большому счёту, на государственных интересах. 

— Что вы имеете в виду? 

— На мой взгляд, государство должно быть заинтересовано в двух вещах. Первое — в соблюдении интересов национальной безопасности, особенно в наше непростое время. И здесь одну из главных ролей играет золото. Это стратегически важный металл, соответственно, чем больше мы его добудем, тем лучше для России. Так было, есть и будет. Второе — крайне актуальные для государства социальные аспекты. Имеются в виду зарплаты бюджетников, пенсии, другие траты. А для этого, разумеется, требуются деньги в виде налоговых отчислений. То есть, чем больше мы заплатим в бюджеты всех уровней, тем лучше и для государства, и для конкретных людей. Я прав? 

— Безусловно! А как всё это связано с работой вашей компании? 

— Напрямую. В случае с недропользователями дело обстоит так: чем больше золота мы добудем, тем большую пользу получат государство и население. Ведь буквально с каждого добытого грамма металла мы платим весьма приличные налоги, не считая множества иных отчислений, о которых мы с вами говорили не раз. Так что повторяться не будем, добавляю лишь, что бюрократическая система осталась на прежнем уровне, ничего не меняется. Но появилась проблема, которая напрямую отражается именно на государственных и социальных интересах России. 

Больше — не лучше

— Что вы имеете в виду? 

— До недавнего времени дело в россыпной золотодобыче обстояло следующим образом. Мы регулярно составляем планы развития горных работ (ПРГР), в которых, разумеется, фигурируют объёмы добычи по итогам каждого промывочного сезона. Однако предусмотреть все нюансы в этой связи невозможно по определению. Здесь ведь много факторов, связанных, в частности, с геологией, в результате чего зачастую возникает так называемый переотход металла по содержанию или по пескам. Проще говоря, на каком-то участке мы рассчитывали добыть, допустим, 100 килограммов золота. Но добыли больше — скажем, 120 килограммов. Это нормальная ситуация в горнопромышленном секторе, так бывает сплошь и рядом. И для таких случаев в отраслевом нормотворчестве была предусмотрена система квотирования. 

— Речь идёт о реализации металла? 

— Конечно, ведь мы добываем металл, чтобы после аффинажа его продать. Вот Гохран и предусматривал такую модель — если компания исчерпывала квоту, то получала дополнительную и продолжала добывать золото.

— Как выделялись дополнительные квоты? 

— Элементарно — в заявительном порядке. И никаких проблем ни у кого не возникало. Просто впоследствии в годовую отчётность недропользователи вносили причину, по которой показатели были перевыполнены. В числе прочего это касалось, как я уже говорил, переотхода по содержанию или по пескам. 

— Ну, всё логично и прозрачно. Так в чём проблема? 

— А проблема заключается в том, что в 2023 году квоты были отменены на федеральном уровне. И теперь в случае переотхода по содержанию или по пескам мы не можем получить от Гохрана открепительные документы, без которых реализовать металл невозможно. 

— Но это же, мягко говоря, странное решение. А какое ведомство утвердило запретительные меры? 

— Вопрос не к нам. Да это для нас и не важно, главное другое — сейчас в случае переотхода мы (согласно новым нормативным актам) совершаем нарушение, за которое предусмотрены различные меры, вплоть до штрафов или отзыва лицензии.

— Какой-то выход из ситуации чиновники предусмотрели? 

— Вроде бы да. Если у нас в течение сезона пошёл переотход, то мы должны внести изменения в план развития горных работ (ПРГР). Но убеждён: почти все наши коллеги вам подтвердят, насколько сложно это сделать. Как правило, Ростехнадзор отказывает во внесении дополнений в ПРГР. 

— С какой мотивировкой? 

— Грубо говоря, по принципу «это не наш вопрос, поскольку все изменения, связанные с геологическими факторами, относятся к компетенции территориального органа Роснедр». Получается, что мы должны пересчитать все запасы по каждой конкретной россыпи, где наблюдается переотход по содержанию или по пескам. Но это чрезвычайно длительный процесс, провести необходимые работы в течение промывочного сезона попросту невозможно. Как невозможно изначально в том же ПРГР с абсолютной точностью предусмотреть и объём добычи. Особенно с учётом особенности разведки россыпей, тем более техногенных. Именно поэтому система квотирования работала чётко и эффективно. Но теперь её не стало, и мы оказались в замкнутом круге. 

Точность невозможна 

— Чиновники вас слышат? 

— Хочу, чтобы меня правильно поняли — у нас нет претензий к конкретным чиновникам. Тем более в Забайкалье. Эти люди по мере возможностей и сил пытаются сделать процесс золотодобычи максимально прозрачным и эффективным. Дело в самой системе, когда после отмены квот мы не можем добывать больше стратегически важного для страны металла. 

— Что говорит по этому поводу отраслевая наука? 

— Вот! Абсолютно резонный вопрос. И на него есть чёткий ответ — уже давно учёные ЦНИГРИ разработали методику разведки россыпей золота и платиноидов, согласно которой при подсчёте запасов по категории С1 допустима погрешность в 20%. То есть специалисты знают, что внести в ПРГР абсолютно точные показатели по добыче НЕВОЗМОЖНО.

Думаю, именно поэтому система квотирования была исключительно логична и научно обоснованна. Поэтому её отмена выглядит не просто странно, но ещё и антинаучно. Это вообще противоречит здравому смыслу. 

— А с какими погрешностями в своей работе сталкивается ваша компания? 

— С самыми разными. Но дело даже не в процентах, хотя мы согласны с методикой ЦНИГРИ. Вопрос в другом — на большей части отрабатываемых нами блоков отклонения от данных государственного баланса проявляются почти всегда. Это особенность геологической разведки россыпных месторождений, причём целиковых. О техногенных образованиях и речи не идёт — там в принципе никакой точности быть не может. 

— Но ведь отработка россыпей зависит ещё и от погодных условий? 

— Совершенно верно! А у нас в Забайкалье, где климат крайне нестабилен, это проблема проявляется вдвойне. Сами же знаете — здесь засуха регулярно чередуется с паводками, а то и с наводнениями. Да и температурные режимы в межсезонье сказываются на продолжительности сезона, а значит, влияют на переотход или на недоотход, когда мы по объективным причинам не можем добыть золото в рамках плановых показателей. На рудных объектах ещё возможно работать строго в рамках планов, да и то не всегда, а на россыпях — однозначно нет. 

— И что вы делаете в таких условиях? 

— Как и все россыпники, переписываем технические проекты на отработку россыпей раз в два-три года, а то и чаще, при календарном плане в пять лет. То есть занимаемся никому не нужной работой, отвлекая людей и средства от нашей основной деятельности. 

Наши предложения

— Вячеслав Семёнович, компания АО «Ксеньевский прииск» уже сталкивалась с проблемой переотхода?

— Да, как раз в прошлом промывочном сезоне, в 2024 году. Тогда переотход составил порядка 400 килограммов. Казалось бы, государство должно только порадоваться такому результату. Ведь 400 килограммов — это чрезвычайно большие налоговые отчисления, в том числе в виде НДПИ. Соответственно, в России стало больше денег на нужды обороны, на зарплаты бюджетникам, на коммунальную инфраструктуру... Да и стратегически важного металла стало больше, что в условиях санкций особенно актуально. Кто с этим может поспорить? 

— Думаю, никто. 

— Вот! Но после отмены квот, когда из-за переотхода получить открепительные документы Гохрана стало невозможным, а внести изменения в ПРГР — почти нереальным, мы якобы становимся нарушителями статьи 22 ФЗ «О недрах». Пока конкретных санкций в отношении нашей компании не последовало — мы пытаемся доказать, что переотход был вызван объективными причинами. Но факт остаётся фактом — предостережение Росприроднадзором нам уже выдано. 

— Что делать? 

— Мы считаем, что было бы целесообразным вернуться к системе квотирования. Кроме этого, необходимо в проектной документации и ПРГР закрепить право недропользователя (при отработке россыпей) на допустимые отклонения от принятых производственных показателей в рамках одного года от минус 20% (недоотход) до плюс 50% (переотход). Это было бы и научно обоснованным, и законным, и полезным для государства. 

— Всё это нужно вносить в документы на законодательном уровне? 

— Безусловно! Причём повод для таких корректировок — даже не наше мнение, а методики учёных ЦНИГРИ, что как раз и является компетенцией отраслевой науки. 

Большие объёмы

— Давайте побеседуем о ваших производственных показателях. Общеизвестно: АО «Ксеньевский прииск» — одна из крупнейших горнопромышленных компаний Дальнего Востока. Сколько золота было добыто в 2024 году? 

— Более полутора тонн. При этом было промыто порядка 5,5 миллиона кубометров песков. Также стоит отметить — объём вскрыши составил у нас 4,5 миллиона кубометров торфов, из которых 1,3 миллиона кубометров пришлось на перспективную вскрышу к сезону 2025 года. Также могу констатировать, что мы активно (как, впрочем, и всегда) проводили рекультивацию. В течение прошлого года — на площади в 400 гектаров. 

— На скольких участках вы работали? 

— В общей сложности на 14, из которых три — это дражные участки, а остальные площади относятся к раздельной добыче. 

— Вы работаете в подрядном формате. Это, можно сказать, корпоративная схема вашей группы. Сколько у вас подрядчиков?

— В 2024 году — семь подрядных компаний. 

— Вы сказали о дражных участках. Сколько у вас драг? 

— В общей сложности три, две из которых — модели Д-250 (№ 159 и 164) и одна — Д-210 (№ 161). Что же касается участков раздельной добычи, то там мы используем различные промывочные приборы, среди которых ГИТ, ГГМ, ГПМП, ПГШ, а также оборудование на базе скруббер-бутар. Ну и, конечно же, все предприятия группы обеспечены самой разнообразной тяжёлой горной техникой от ведущих мировых производителей — бульдозерами, гидравлическими экскаваторами, фронтальными погрузчиками, автосамосвалами… 

Словом, всем необходимым для эффективной работы мы обладаем. И можем постоянно наращивать объёмы золотодобычи. Соответственно, увеличивать и налоговые отчисления, и социальные вложения. Лишь бы не было тех помех, о которых мы с вами и говорили.

беседовал Александр МАТВЕЕВ