«Горняки вынуждены заниматься несвойственной им работой»

Постановление Правительства РФ № 566, по логике, должно было регламентировать все вопросы, связанные с компенсационным лесовосстановлением. Однако на деле выясняется: ситуация запуталась ещё больше. Если раньше недропользователи оплачивали аренду участков и выкупали древесину на корню (то есть всё было прозрачно и понятно), то сейчас здесь возникают всевозможные коллизии. Причём как у золотодобывающих предприятий, так и у других участников рынка. О профильных проблемах мы побеседовали с генеральным директором известной угледобывающей компании ООО «Горняк-1» (Сахалинская область) Алексеем ЦМОКАНИЧЕМ.

Серьёзные минусы  

— Алексей Николаевич, ваша компания сталкивается с проблемой лесовосстановления?

— Эта проблема сегодня стала общей почти для всех предприятий, занятых в сфере добычи полезных ископаемых, а также в строительстве линейных объектов на территориях, относящихся к категории земель лесного фонда. Но хочу, чтобы меня изначально правильно поняли: мы не спорим, что восстанавливать леса нужно. Более того, это крайне важная задача, и руководители нашего государства совершенно правильно делают, что уделяют ей столь серьёзное внимание. Но, к сожалению, сам механизм профильных нормативно-правовых актов в этой связи работает со сбоями. Кроме того, в данном вопросе исчезло главное — прозрачность и справедливость.

— В чём это заключается?

— А здесь несколько минусов одновременно, поэтому буду говорить непосредственно на примере нашей компании. Начнём с того, что отраслевая деятельность ООО «Горняк-1» подразумевает вырубку древесины. Соответственно, сейчас мы обязаны восстановить ровно такой объём зелёных насаждений, который срубили на определённых участках. В нашем случае речь идёт о 340 гектарах лесного фонда, на которых мы производили рубки в 2019 году. Вот именно на такой площади мы и обязаны осуществить высадки. На первый взгляд, всё логично. А вот что происходит на самом деле. Наше предприятие работает в Невельском и Смирныховском районах Сахалинской области. Агентство лесного и охотничьего хозяйства региона предлагает перечень районов под компенсационное лесовосстановление. В 2020 году мы подали заявку на лесовосстановление в Смирныховском районе. Земельные участки под лесовосстановление располагаются примерно в 100—120 км от нашей производственной базы в с. Рощино Смирныховского района.

— Получается, вы должны будете завезти туда специализированные бригады, которые и станут восстанавливать лес?

— Конечно! Скажу больше: мы должны будем построить несколько вахтовых посёлков, поскольку выделенные нам участки также находятся в десятках, а то и в сотнях километров друг от друга. Да ещё и нередко в горной местности.

— Но ведь лесовосстановление в таких условиях подразумевает большие затраты?

— Очень большие! Тем более что площади под лесовосстановление нередко находятся в труднодоступных, бездорожных местах. И к некоторым участкам нам придётся прокладывать технологические дороги, не говоря уж о создании другой инфраструктуры. Да и в целом строительство вахтового посёлка — чрезвычайно затратное мероприятие: людей нужно обеспечить временным жильём, необходимо установить дизельную электростанцию (ДЭС) для энергетического обеспечения. Кроме того, требуется поставить кухню, столовую, баню, складские помещения и многое другое. И всё это должно быть создано в строгом соответствии с требованиями, которые распространяются на объекты, функционирующие на землях лесного фонда.

— Вы имеете в виду требования пожарной безопасности?

— И не только, хотя пожарная безопасность в лесах — это всегда серьёзный фактор. Но существуют ещё и природоохранные нормативы, другие требования. А это всегда серьёзные дополнительные затраты. Ну и, конечно же, в посёлок нужно завезти технику, орудия труда, продукты питания и всё необходимое. Плюс выплата зарплат работникам, что также немалая расходная составляющая. Так что мы будем вынуждены дополнительно изыскивать большие финансовые средства.

Не только деньги

— Тем не менее, если говорить о дополнительных затратах, то какими они могут быть? Некоторые золотопромышленники говорят, что их расходы на лесовосстановление уже сопоставимы с налогом на добычу полезных ископаемых (НДПИ).

— Скрупулёзные подсчёты мы ещё не производили. Но, думаю, и у нас может сложиться аналогичная ситуация. Хотя уже сейчас понятно: наши дополнительные расходы составят десятки миллионов рублей. И да, по сути, вводится новый, хоть и скрытый налог. Но дело не только в этом. Есть ещё одна проблема, которая также становится ключевой.

— Какая именно?

— Я как-то уже говорил в интервью вашей газете, что практически все промышленные компании Сахалинской области, да и всего Дальнего Востока, испытывают дефицит кадров. Квалифицированных специалистов реально не хватает везде, и далеко не в последнюю очередь — в угольной промышленности. Поэтому мы делаем всё возможное, чтобы привлечь на предприятие профессионалов. Платим достойные зарплаты, создаём современные условия труда, обеспечиваем каждого сотрудника полным социальным пакетом...

Уделяем также внимание подготовке кадров за счёт компании. И таким вот образом всё-таки решаем проблему. С трудом, но решаем. Однако это касается профильных работников, то есть угольщиков. А сейчас получается, что нам нужно будет создавать ещё одно подразделение, которое станет заниматься исключительно лесовосстановлением. Я же говорю: у нас несколько участков, предназначенных под такой вид деятельности. Соответственно, мы должны будем где-то находить специалистов в области лесного хозяйства, которых в регионе не хватает так же, как и специализированных организаций.

Дорогое удовольствие

— Вы имеете в виду, что недропользователи вправе заключать договоры с компаниями, профессионально занимающимися восстановлением лесов?

— Совершенно верно! На Сахалине такие предприятия можно пересчитать по пальцам одной руки. При этом, пользуясь возросшим спросом, цены на свои услуги они подняли, и подняли серьёзно. Я, кстати, их не осуждаю, бизнес есть бизнес. Но так беда ещё и в том, что столь малое количество специализированных структур не сможет обеспечить потребность всех недропользователей в компенсационном лесовосстановлении.

— А какова стоимость таких услуг на Сахалине?

— Чтобы восстановить лес на одном гектаре, необходимо оплатить специализированной организации порядка 150 тысяч рублей. Нетрудно подсчитать, что при наших 340 гектарах мы понесём дополнительные затраты на общую сумму в 51 миллион рублей. И это минимум — цены, повторюсь, постоянно растут.

— Может, дешевле всё-таки заниматься компенсационным лесовосстановлением своими силами?

— Не думаю. Я вам уже озвучивал все проблемы, связанные с удалённостью участков от нашей производственной базы, а также друг от друга; о расходах на строительство и обеспечение вахтовых посёлков, о привлечении дополнительных специалистов... Да и сам посевной материал — недешёвое удовольствие, поскольку на одном гектаре требуется высадить либо три тысячи саженцев с открытой корневой системой, либо две тысячи саженцев с закрытой.

— И какие саженцы вам необходимо покупать?

— Это тоже интересный вопрос. Как правило, примерно 40—50% от общего вырубленного объёма составляют малоценные сорта деревьев — берёза или рябина, а в проекты закладываются высадки хозяйственно востребованных сортов — пихты, ели, лиственницы. Тоже, на мой взгляд, странное представление о справедливости.

Бесполезная и вредная работа

— Алексей Николаевич, руководители Союза старателей России Виктор ТАРАКАНОВСКИЙ и Павел ЛУНЯШИН на всех уровнях доказывают: компенсационное лесовосстановление за счёт недропользователей — это путь в никуда. Потому что мало высадить лес — за ним ещё и ухаживать нужно. Причём в течение длительного периода, то есть и 15, и 20 и более лет. Иначе та же «дикая» береза или «дикие» же кустарники, что называется, обгонят ценные деревья, естественным образом перехватив большую часть света, необходимого для фотосинтеза и роста. В результате искусственные насаждения или погибнут, или превратятся в чахлые растения. Поэтому компенсационное лесовосстановление должны производить именно специализированные организации, обладающие всем набором профильных компетенций. Вы с этим согласны?

— Абсолютно! По сути, нас сейчас обязывают выполнять не только чрезвычайно затратную, но и вредную для природы работу. Мы умеем добывать уголь, а восстановление леса не наша компетенция. У нас для этого нет ни специалистов, ни научной базы, ни опыта. Это всё равно что заставить лесников разрабатывать угольные карьеры. Поэтому, конечно, компенсационным лесовосстановлением должны заниматься профильные структуры, обладающие всем многоступенчатым технологическим циклом. Это ведь целый комплекс организационных, агротехнических и, что также важно, экономических мер, и всё это должно быть задачей профессионалов. И ещё момент… По сути, мы до последнего времени и занимались лесовосстановлением.

— Каким образом?

— После отработки участков мы производили как горнотехническую, так и биологическую рекультивацию. В последнем случае имеется в виду подготовка почв под естественное лесовосстановление. А оно, с учётом природно-климатических условий Сахалина, куда эффективнее искусственного. У нас всё зарастает чрезвычайно быстро, буквально за два-три года.

— Ещё одна аргументация Союза старателей России заключается в том, что вред природе, который якобы наносят недропользователи, сильно преувеличен. Специалисты озвучили показательные данные: в нашей стране горными работами нарушено всего 0,06% от общей площади земель лесного фонда. Что вы думаете по этому поводу?

— Также солидарен с коллегами из золотодобывающей сферы. Да, компенсировать нанесённый природе вред в результате промышленной деятельности человека, безусловно, нужно, как и минимизировать вредные воздействия производства на окружающую среду. Всё это мы делаем — работаем в строгом соответствии с нормами природоохранного законодательства. Но во всём должен быть здравый смысл. Вот возьмём в качестве примера ситуацию с экологией в населённых пунктах. ООО «Горняк-1» ежегодно вкладывает серьёзные средства в модернизацию АО «Невельский морской торговый порт», в том числе с целью хотя бы минимально снизить негативные последствия для окружающей среды. В частности, были установлены защитные экраны высотой 11,5 метра и современное автомоечное оборудование для грузовиков, что позволяет существенно снизить объём выброса угольной пыли. Плюс ко всему мы изменили систему загрузки самосвалов, и уголь сейчас располагается ниже бортов, что также снижает объёмы пылевых выбросов. Я уж не говорю о том, что мы добываем бурый уголь, отличающийся повышенной влажностью, — соответственно, он сам по себе не способствует распространению пыли в атмосфере. Но дело даже не в этом. Наша компания по собственной инициативе производит регулярный мониторинг состояния окружающей среды. Это не считая мониторинга, который в обязательном порядке проводят надзорные ведомства. То есть мы сами заинтересованы в сохранении экологического баланса — как в населённых пунктах, так и на землях лесного фонда. Поэтому не стоит спекулировать на природоохранных вопросах, как не стоит на этом фоне подвергать промышленные предприятия прессингу. Ведь это именно промышленники создают рабочие места, в том числе в отдалённых районах, платят налоги в бюджеты всех уровней, участвуют в реализации различных социальных проектов. Так что не надо несправедливо обвинять производственников во всех смертных грехах. Мы этого явно не заслуживаем.

Без претензий, но…

— Если вернуться к лесовосстановлению, как вы всё-таки планируете работать?

— В соответствии с требованиями закона, конечно же. Просто здесь возникает ещё одна коллизия. Сроки на лесовосстановление отводятся очень сжатые. Например, мы должны были восстановить лес на общей площади в 340 гектаров в течение двух-трёх месяцев 2020 года. Это даже физически невозможно сделать, с учётом удалённости наших участков, да и других проблем, о которых я уже говорил. Мы выяснили: бригада из пяти человек в течение дня может подготовить почвы и произвести посадки на территории в четыре гектара. Это — максимум. Но, повторюсь, мы не лесоустроители, нам таких специалистов ещё найти надо. А кроме того, необходимо решить вопрос с вахтовыми посёлками, провести комплекс профильных мероприятий. Поэтому мы просто не успели восстановить лес там, где нам это предписали.

— Санкции последовали?

— Ну а как же? Сотрудниками Агентства лесного и охотничьего хозяйства на нас были наложены штрафы в рамках протоколов об административных нарушениях.

— Штрафы? Во множественном числе?

— Вот именно! Хотя, по сути, административное нарушение одно, но рассматривают его в рамках нескольких договоров. С этим мы не согласны и это оспариваем. Впрочем, у нас нет претензий к конкретным чиновникам — дело в самом механизме исполнения законов. К сожалению, он даёт сбой. И получается: постановление правительства о компенсационном лесовосстановлении издано, а формат работы этого документа не отлажен.

— Может ли ситуация с лесовосстановлением сказаться на стоимости угля?

— Что значит может? Дополнительные затраты угольщиков (причём более чем серьёзные) в любом случае скажутся на себестоимости сырья. Это — типично рыночный момент.

— Получается, постановление Правительства РФ № 566 должно быть либо отменено, либо дополнено с учётом имеющихся проблем? Ведь именно об этом и говорят руководители Союза старателей России. Вы с ними согласны?

— Хотелось бы, чтобы инициатива коллег увенчалась успехом. Но, думаю, в любом случае это не быстрый процесс. А пока было бы логично выделять участки под компенсационное лесовосстановление непосредственно там, где работают недропользователи. Это будет и справедливо, и законно.

Беседовал Александр МАТВЕЕВ