«Нам не надо помогать — нам мешать не надо»

Накануне II Дальневосточной конференции недропользователей в Благовещенске состоялось региональное собрание золотопромышленников. В нём приняли участие как золотодобытчики, так и представители надзорных органов, поэтому дискуссии были довольно жаркие. О наиболее острых проблемах, обсуждаемых участниками совещания, мы поговорили с генеральным директором одного из старейших и крупнейших золотодобывающих предприятий России — АО «Прииск Соловьёвский» Фёдором СИДОРОВЫМ.

Неизбежные нарушения   

 — Фёдор Валентинович, на собрании шла речь и о ситуации с техническими проектами на отработку месторождений, а вернее, с жёсткими требованиями их соблюдения. Золотопромышленники убеждены: соблюдать параметры этих документов на все сто процентов практически невозможно. Тем не менее надзорные органы регулярно накладывают на недропользователей штрафные санкции как раз за отступление от техпроектов. Где истина?

— И я убеждён в том, что следовать всем параметрам техпроектов невозможно. Могу объяснить, почему. Начнём с того, что запасы защищаются по категории C₁ и C₂, соответственно, имеют степень достоверности с расхождением 40%. В техническом проекте заложены жёсткие требования к отработке месторождений, без учёта вышеперечисленных факторов. Поэтому в реальности картина совсем иная.

— Насколько иная?

— По причине расхождения между данными ГРР, содержащимися в техпроекте, и реальными запасами недропользователь в процессе отработки месторождения нарушает требования документа именно на этот процент погрешности. Кроме того, соблюсти полное соответствие каждого из параметров техпроекта: блок — мощности — объём — золото невозможно по независящим от недропользователя причинам. Это вышеперечисленные естественные природно-климатические факторы, присущие северным районам, и факторы, обусловленные условиями залегания добываемого металла (геологическими и горнотехническими условиями). Считаю, что технический проект должен быть в первую очередь концептуален, а параметры отработки должны ежегодно регулироваться планом развития горных пород, в таком случае Росприроднадзору не придётся штрафовать предприятия.

— Можно ли поменять невыполнимые нормативные требования, связанные с техническими проектами?

— Не просто можно — это необходимость в современных условиях. Но вы же обратили внимание на позицию представителей Росприроднадзора, которые работают исключительно в рамках своих полномочий, а всё остальное не их компетенция. Получается, что штрафовать недропользователей за неизбежные нарушения — полномочия Росприроднадзора, а добиваться, чтобы этих нарушений не было, — это уже головная боль недропользователей.

— Но ведь есть ещё локальные проекты? Можно ли имеющиеся расхождения вносить в них?

— Годовой план развития горных работ составляется в строгом соответствии с техпроектом, это рабочая документация недропользователя. Для надзорных органов важно соответствие техническому проекту, даже если добиться такого соответствия невозможно. На сегодняшний день есть некое послабление при обосновании причин допускается очень незначительное отклонение от техпроекта.

Но это капля в море. На мой взгляд, при составлении технического проекта с учётом вышеперечисленных факторов недропользователь должен иметь определённый манёвр для регулирования отклонений от проекта в процессе отработки месторождений. Ведь любые согласования изменений в технический проект — это достаточно длительное время, значительные трудозатраты, новая экспертиза. Мы теряем не только время, но и уменьшаем производительность, что недопустимо.

Необходимо искать варианты выхода из сложившейся ситуации. В разы упростило бы работу даже такое решение: не согласовывать и не вносить в проект изменения при отклонении от календарного графика отработки месторождений, но при соблюдении направления работ.

Кто загрязняет природу?

— Действительно, побывав на отраслевом совещании, можно сделать вывод: представители надзорных органов озабочены, главным образом, величиной штрафов. Это так?

— Ну, столь категорично я бы утверждать не стал. Государственные надзорные органы решают важные задачи для государства. Другой вопрос, что подавляющее большинство легально работающих недропользователей законопослушны и выполняют все нормативные требования, насколько это возможно. Но пример с теми же техническими проектами наглядно демонстрирует: порой следовать букве закона на все сто процентов нереально.

Аналогичная история с экологией. Да, оберегать наши природные богатства обязательно нужно. Кто бы с этим не согласился? Но вот утверждение, что именно золотопромышленники в массовом порядке загрязняют реки, явно не соответствует действительности. И вот что показательно.

Сегодня нормы превышения ПДК (предельно допустимая концентрация) составляют 0,25 миллиграмма взвешенных веществ в одном кубическом дециметре воды. Но нельзя забывать и о внутреннем, природном воздействии: реки работают, они живые. Они намывают косы, размывают косы, заиливаются, заболачиваются. Вверху река, даже не подверженная никаким промышленным воздействиям, всегда чище, чем в низовьях.

То же самое и на производстве: забор пробы воды с разбегом даже в 500 мет­ров покажет разный результат загрязне­ния. Зависит это от многих факторов, как от производственных, так и от природных. Любая проверка на легально и добросовестно работающем предприятии может выявить эти 0,25, и следует простой вывод — не соблюдается законодательство.

На самом деле норма 0,25 миллиграмма настолько нереальна, что сегодня очень легко из добросовестного золотодобытчика, соблюдая все этапы технологического процесса, не имея злого умысла, превратиться в «недобросовестного». Зачастую проблема не в материальных затратах и вложениях для предприятия, не в отсутствии очистных сооружений, не в квалификации специалистов, а просто технологический процесс не позволяет держать норму в 0,25.

Да, на нашем предприятии уделяется чрезвычайно большое внимание охране окружающей среды, в том числе и на реках. На строительство соответствующих сооружений (дамб, руслоотводов, каскадов отстойников) мы ежегодно тратим десятки миллионов рублей. Уверен, что и большинство других официально работающих золотодобытчиков соблюдают все природоохранные стандарты. Но сегодняшняя ситуация с ПДК, повторюсь, требует изменений.

Однако здесь нельзя действовать, что называется, «с наскока». Требуется провести серьёзные научные исследования и выяснить оптимальную величину промышленно допустимых концентраций, а соответственно, и параметры превышений. Поймите: мы стараемся минимизировать даже малейшие риски для окружающей среды. В конце концов, мы сами живём на этой земле, и нам небезразлично будущее Амурской области. Но во всём должен быть здравый смысл.

— Правда, что основной вред окружающей среде в Амурской области наносят нелегальные старатели?

— Это настолько избитая тема, что даже повторяться не хочется. Да, нелегальная золотодобыча — чрезвычайно серьёзная проблема, и она проявляется в том числе и в экологии. Ведь нелегалы и так нарушают закон, поэтому не будут соблюдать какие-то природоохранные стандарты. И не соблюдают, а просто хищнически загрязняют реки. Но надзорным органам гораздо удобнее проверять официально работающие предприятия. Мы на виду, у нас вся документация на руках — приходи и проверяй. Мне как руководителю крупной золотодобывающей компании хотелось бы, чтобы чаще под проверку попадали именно недобросовестные предприятия, имеющие к золотодобыче довольно отдалённое отношение, каких в последнее время образовалось немало.

Приамурье и Забайкалье

— Получается, вы сейчас работаете не только в Амурской области, но и в Забайкалье?

— Почему сейчас? На россыпях в этом регионе мы работаем уже более десяти лет.

— Сколько всего месторождений у вашей компании?

— В общей сложности 33, из них 28 — в Амурской области и 5 — в Забайкальском крае.

— У вас же ещё и самый крупный в России дражный флот?

— Да, у нас работают 10 драг. Но дело даже не в их количестве. Мы постоянно наращиваем производственные показатели. И вновь хочу привести конкретный пример. Сейчас объём промывки песков каждой драги составляет от 1 миллиона 200 тысяч 400 кубометров до 1 миллиона 300 тысяч 400 кубометров. Для сравнения: в советские годы плановый показатель для одной драги составлял 750 тысяч кубометров. Всё, что свыше, считалось рекордом.

— За счёт чего вы добились таких показателей?

— А это целый комплекс мер, начиная от качественных капитальных и текущих ремонтов и заканчивая продлением промывочного сезона. Но главное — современная эффективная организация производства.

— Насколько известно, АО «Прииск Соловьёвский» уделяет серьёзное внимание модернизации производственных процессов в россыпной золотодобыче. Не так давно в СМИ появилась информация о том, что вы впервые в России применили дражные бочки с резиновыми сеющими элементами. Это так?

— Всё так и есть. Наши дражные бочки, действительно, оснащены ситами динамически активными ленточными (СДАЛ). Ситами типа СДАЛ оснащено несколько промприборов на базе вибро- и бочечного грохотов, работающих на предприятии. Применение вместо железного резинового грохочения помогло увеличить срок эксплуатации сит до замены, сократить сроки ремонта и обслуживания, уйти от проблемы забивания сит, дало возможность сортировать горную массу по более мелким классам. В результате объём металла, подаваемого на обогатительный узел, сократился, а это благотворно сказалось на показателях извлечения золота.

Впрочем, эта разработка украинских специалистов, ранее использовавшаяся в угольной промышленности, далеко не единственная внедренческая модель, применяемая в структуре АО «Прииск Соловьёвский». Наши специалисты и сами занимаются реализацией аналогичных проектов.

— Каких именно?

— Специалисты прииска разработали и внедрили технологию МПК — мобильного промывочного комплекса. Промприбор, перемещаясь по несколько раз в смену, двигается за фронтом добычных работ, совмещая выемку и загрузку песков на промывку в один цикл. Это исключает подвоз горной массы и уборку хвостов обогащения. Производительность данного прибора увеличивается на 35—40%, общие затраты на промывку сокращаются до 40%.

— И что это даёт?

— Здесь двойная выгода: производительность увеличивается на 40%, а общие затраты (на промывку песков) сокращаются на те же 40%.

Также специалисты предприятия ведут разработку и испытания мобильного ленточного конвейера — для снижения себестоимости вскрышных работ, улучшения параметров выполняемой горной подготовки. Использование МЛК позволяет эффективно решать вопросы, которые ранее представляли немалые трудности и приводили к высоким затратам.

Есть в активе наших сотрудников и другие новации. Так что к модернизации производства и внедрению передовых технологий мы относимся весьма серьёзно.

На пользу делу

— Сколько человек работают в структуре АО «Прииск Соловьёвский»?

— В общей сложности 2400 специалистов. Подавляющее большинство из них — жители Амурской области, остальные проживают в других регионах Дальневосточного федерального округа.

— Размер средней заработной платы — секрет?

— Нет, почему же? Средняя заработная плата на нашем предприятии достаточно высокая — 125 тысяч рублей. Это почти в два с половиной раза выше, нежели средняя зарплата в Амурской области. Плюс ко всему у нас на предприятии действует коллективный трудовой договор, в котором регламентировано всё — различные льготы, компенсации, гарантии для работников и членов их семей. Социальный пакет также весьма объёмный. В него входят и санаторное обеспечение, и проезд к месту отдыха, и оплата зубопротезирования, и надбавки некурящим сотрудникам, и многое другое. Скажу больше: у нас даже собственная ипотечная программа имеется, что позволяет решать жилищные проблемы наших специалистов.

— Тем не менее кадровая проблема на прииске существует?

— Квалифицированных специалистов не хватает, наверное, на всех промышленных предприятиях. Это государственная проблема. Но мы её решаем на своём уровне.

— Каким образом?

— Десятки наших сотрудников заочно обучаются в вузах и колледжах. Это и есть подготовка квалифицированных специалистов. Также у нас проходят практику студенты высших и средних учебных заведений — порядка 100 человек в год. При этом многие из них после получения диплома приходят на работу либо к нам, либо в дочерние структуры предприятия.

Но даже если они трудоустраиваются в другие золотодобывающие предприятия, тоже хорошо. Что же плохого, если отрасль пополняется квалифицированными специалистами? Мы же должны думать не только о себе, но и о золотодобыче в целом.

— Вы, насколько я знаю, вкладываете сотни миллионов рублей в социальную сферу. Стоит перечислить конкретные направления?

— Я бы не стал этого делать. Во-первых, потому, что для нас это не направления, а интересы людей, наших земляков. Наше предприятие историческими корнями уходит в 1868 год, когда Верхне-Амурская золотопромышленная компания начала добывать металл в долине реки Джалинда. Самым крупным прииском на тот момент был Васильевский, на базе которого впоследствии и образовался прииск Соловьёвский.

Так что интересы нашего предприятия и нашей территории, наших людей связаны между собой неразрывно. Поэтому мы и оказываем помощь больницам, школам, детсадам, учреждениям культуры, спортивным центрам, а также конкретным людям: детям из малообеспеченных семей, инвалидам, ветеранам… Перечень можно продолжить.

А по большому счёту мы делаем это для себя. Если люди на этой земле будут комфортно себя чувствовать, значит, и промышленность будет развиваться более эффективно.

— Последний вопрос: сколько налогов заплатило ваше предприятие по итогам 2020 года?

— В общей сложности, то есть в бюджеты всех уровней, — 3,7 миллиарда рублей. Также хотелось бы отметить: наше предприятие — это акционерное общество. Но дивиденды мы не выплачиваем — все свободные средства вкладываем в развитие производства и социальную сферу. Мы будем и дальше наращивать промышленные обороты, увеличивать эффективность работы предприятия.

Очень хотелось бы, чтобы в отношении золотодобытчиков со стороны некоторых государственных структур восторжествовал здравый смысл. Нам не надо помогать — нам мешать не надо. И это — главное.

Беседовал Александр МАТВЕЕВ