Редактировать нельзя переписывать

— В ФЗ «О недрах» есть один нюанс, связанный как раз со схемой взаимоотношений чиновников и участников рынка. Обратим внимание на статью 20 этого нормативного акта, которая определяет «Основания для прекращения прав пользования недрами». Так вот в этой статье есть некий хитрый пункт, который гласит, что у владельца могут отобрать лицензию, если наблюдается «нарушение пользователем недр существенных условий лицензии». А что это такое? О каких «существенных» условиях идет речь? И чем «существенные» нарушения отличаются от «несущественных»? Об этом в законе — ни слова. Но получается, что решение этого вопроса отдано на откуп конкретным чиновникам. Ведь понятно, что если чиновник захочет найти какие-то недоработки у недропользователя, он их обязательно найдет. Найдет и поместит в разряд «существенных». И возразить ему будет нечего.

В России существуют, видимо, всего два закона, вызывающие неприязнь и у бизнесменов, и у чиновников. Это, во-первых, ФЗ-94, а во-вторых как раз ФЗ «О недрах». Тут, как ни странно, бизнес и власть (по крайней мере, муниципальные и региональные административные структуры) друг с другом полностью солидарны. Причем, вот что интересно. Именно чиновники говорят об излишних административных барьерах, которые создает отраслевое законодательство. И они же (как и представители бизнес-сообщества) озвучивают еще одну ключевую проблему отрасли — истощение минерально-сырьевой базы. Вот какой комментарий получили мы у начальника департамента природных ресурсов Владимира МИТЬКИНА:

— В новой редакции закона о недрах обязательно должно быть учтено то обстоятельство, что минерально-сырьевая база иссякает, разведанных запасов все меньше, а пополнения нет. И сейчас система аукционов работает не на решение этой проблемы, а на ее усугубления. По сути, она приводит к формированию искусственной конкуренции, спарринга. Если на участок подана всего одна заявка, то почему надо отказывать единственному заявителю? Мы предлагаем, в таких случаях, продавать лицензию за сумму стартового платежа и одного аукционного шага. К примеру, стартовая цена — 2 миллиона рублей, а стартовый шаг — 200 тысяч. Значит, стоимость лицензии должна быть определена в размере 2 миллионов 200 тысяч рублей. Но это лишь малая часть больших проблем. Надо вносить и другие изменения в законодательную базу. Мы, магаданцы, не раз поднимали острые вопросы и в этом нас поддерживают практически все коллеги-дальневосточники. Первый момент — излишняя централизация лицензирования. На наш взгляд, необходимо передать право формирования перечня участков, содержащих небольшие запасы золота, в ведение территориальных структур Роснедр. Потому что сейчас заявки формируются в регионах, а утверждаются в Москве. И на все соответствующие согласования уходит до двух лет, хотя этот временной промежуток можно сократить до полугода. Второй момент — отработка техногенных золотых россыпей. По нашим подсчетам общий объем этих россыпей на территории Магаданской области составляет около полутора миллиардов кубических метров. И по нашему мнению

, требуется упростить процедуры приобретения прав на разработку техногенных россыпей. То есть, перевести сделки в заявочный режим на бесконкурсной основе.

   Стоит отметить — Владимир МИТЬКИН прекрасно владеет сутью вопроса. По крайней мере, то же самое, но другими словами, нам говорили и сами недропользователи. Например, проблема истощения минерально-сырьевой базы была и остается для отрасли ключевой. Все серьезные месторождения появились на свет еще в советские годы. А потом здесь образовался полный застой. И сейчас вряд ли кто-то станет вести поисковую деятельность, поскольку это, во-первых, слишком дорого, а во-вторых крайне рисково с точки зрения успеха. Есть и третий, может быть, самый главный момент. Интерес потенциальных поисковиков НЕ ПОДКРЕПЛЕН ЗАКОНОДАТЕЛЬНО. Даже если кто-то найдет богатейший природный запасник того же золота, он не сможет его осваивать. В конечном итоге, месторождение выставят на аукцион, в котором поисковик будет участвовать в общем порядке. Его преференции в ФЗ «О недрах» не прописаны. Да и вряд ли будут прописаны, поскольку речь идет о системе юниорного бизнеса, которая у нас в стране не отработана. Что делать? А вопрос пока остается открытым. И очевидно одно — ситуацию нужно выравнивать именно на законодательном уровне. Не случайно один из наиболее авторитетных участников рынка — генеральный директор ОАО «Магадангеология» Александр АЛЕКСЕЕНКО прокомментировал ситуацию емко и предметно:

— Сейчас даже руководители крупных добывающих компаний федерального уровня открыто говорят — мол, все наши объекты мы уже отрабатываем, а новых остается все меньше и меньше. И как тут быть это большой вопрос. По сути, варианта всего два — вести системную поисковую работу за государственный счет, как это было в СССР, либо создавать законодательную основу для юниорного бизнеса и предоставлять ему серьезную свободу, как это делается, например, в Канаде. Рассчитывать, что такую работу возьмут на себя крупные недропользователи не приходится, поскольку речь идет о крайне рисковом сегменте рынка. Тут «процент успеха» вряд ли превышает пятипроцентную планку. Так 

что быстрой отдачи, а соответственно, и ярко выраженного интереса здесь нет и не предвидится. Но на сегодняшний день у нас пытаются найти какой-то средний (между советским и канадским) вариант. И я даже не знаю, что из всего этого получится.

Кстати, об истощении запасов и вообще о геологии. Многие недропользователи в один голос говорят, что приобретая лицензии они, по сути, покупают кота в мешке. И если в бумагах написано, что на территории того или иного участка есть, например, две тонны золота, то не факт, что такая картина соответствует действительности. Тем ни менее, спрос на лицензии остается достаточно высоким. Прежде всего, из-за высокой стоимости золота. И даже падение цены на желтый металл в апреле особой паники на рынке не вызвало. Другое дело, для чего нужны лицензии? Вопрос к нашей теме (то есть, к законодательству) вроде бы прямого отношения не имеет. А на самом деле — еще как имеет. Мы, в разное время, разговаривали чуть-ли не со всеми руководителями отраслевых компаний Якутии, Колымы, Камчатки, Хабаровского края и других регионов. И все они солидарны в одном — непрозрачность ФЗ «О недрах» и забюрократизированность отраслевого законодательства создают основу для коррупции. В итоге, лицензии получают не те, кто в течение десятилетий добывает золото, создает в регионе рабочие места, платит налоги в бюджеты всех уровней, поддерживает социальную политику в своих районах и так далее. Именно такие дальневосточные недропользователи нередко остаются за бортом аукционов. А лицензии зачастую за весьма скромные суммы приобретают московские бизнесмены, которым участки недр нужны 

исключительно для повышения собственной капитализации. По принципу — в бумаге написано 2 тонны золота? Написано. И мне все равно, есть оно там или нет, я желтый металл добывать из своей Москвы в ту же Магаданскую область все равно не поеду. Но зато активы моей компании стали дороже ровно на стоимость тех же 2 тонн золота. Доходит до поразительных вещей. Руководитель одного из магаданских золотодобывающих предприятий (фамилию не называем по понятным причинам) рассказал, что в свое время он пытался участвовать в аукционе на право приобретения весьма дорогостоящей лицензии. Сам он планировал торговаться в пределах 330 — 350 миллионов рублей. Но до торгов бизнесмена не допустили со стандартной формулировкой — мол, неправильно заполнены заявочные документы. В итоге аукцион выиграла московская фирма. И цена вопроса в этом случае составила всего 44 миллиона. В итоге региональный бизнес не получил работу, а бюджет потерял минимум 300 миллионов рублей. Такие вот сложились правила 

игры на отраслевом рынке. Причем, когда пару лет назад редакция бизнес-газеты «Наш регион — Дальний Восток» обратилась с  журналистским запросам в Роснедра (мол, почему от аукционов «отсекают» дальневосточных участников?), то ответ был изумительным.