«Государство должно поддерживать своих старателей, а не китайскую экономику»

В золотопромышленном секторе России проблем хватает. Причём как нормативного характера, так и сугубо отраслевых, а точнее, технологических. Плюс ко всему здесь проявляются и международные проблемы. Об этом мы и побеседовали с генеральным директором ООО «Конкорд» (Хабаровский край) Юрием ФЕДЯЕВЫМ.

Наша геология

— Юрий Петрович, для начала предлагаю представить вашу компанию. Когда она была создана?

— Наше предприятие, ООО «Конкорд», относительно молодое — оно было зарегистрировано в 2017 году. Но уже по итогам промывочного сезона 2019 года мы добыли 100 килограммов золота. Спустя год продемонстрировали такой же производственный показатель.

— Где именно работаете?

— В районе имени Полины Осипенко и в Ульчском районе, где также находятся наши участки. Но непосредственно золотодобычу мы ведём на месторождении неподалёку от посёлка Херпучи — там расположена наша основная производственная база. Есть у компании и два буровых отряда, один из которых ведёт геологоразведку вокруг добычного участка. Благодаря этому подразделению мы ежегодно приращиваем запасы в объёме 100 килограммов металла. А в общей сложности на балансе ООО «Конкорд» в настоящее время находится около 300 килограммов золота. Второй отряд до недавнего времени был задействован в долине реки Бичи в Ульчском районе. Там велись буровые работы на пяти ключах, но, к сожалению, никаких запасов драгметалла обнаружено не было, поэтому мы приобрели новую лицензию — на проведение работ на севере Ульчского района, и туда будет перебазирован отряд.

— Вы сказали, что у вас задействованы два буровых отряда. Но ведь не каждое предприятие может позволить себе содержать столь мощное геологоразведочное подразделение. Почему вы уделяете ГРР столь серьёзное внимание?

— Если честно, не от хорошей жизни. Во-первых, приобретать добычную лицензию — это почти всегда серьёзный риск. Например, мы работали на одном из участков на ключе Аян, где были заявлены запасы (по категориям С₁, С₂) в объёме 100 килограммов золота. В результате не добыли ничего. И лишь потом выяснилось, что до нас там уже работала одна артель, которая, видимо, извлекла все запасы. А в документации это отражено не было — участок фигурировал как целиковый. Ну а во-вторых, приобрести добычную лицензию сейчас в принципе маловероятно.

Китайский синдром

— В чём проблема с приобретением лицензий?

— В нашем регионе уже давно активизировались китайские предприниматели, обладающие большими финансовыми ресурсами. Действуют они, конечно, не напрямую, а через аффилированные организации, занимаясь тем, что на аукционах взвинчивают стоимость лицензий до небес. До 100, до 150, до 200 миллионов рублей ценник задирают. Причём на лицензиях, реальная стоимость которых не превышает 10 миллионов. Скажу больше: они отслеживают ситуацию на этапе подачи заявок в Дальнедра. Сразу после этого к нам нередко приходят гонцы и говорят: давайте нам, например, пять миллионов рублей, и мы на аукцион не выйдем, а иначе вы однозначно проиграете торги. Мы не платим, разумеется, просто факт остаётся фактом.

— Но ведь это вымогательство?

— Конечно! Но так и работают эти организованные группировки. Если же дело доходит до аукционов, то они прямо оттуда звонят своим хозяевам и согласовывают повышение цен на лицензии.

— Аналогичные истории нам рассказывали ваши коллеги в Амурской области, Забайкалье, других регионах. Получается, проблема системная?

— Да, так оно и есть. Идёт настоящее разграбление российских природных богатств. Делается это нагло, цинично. Но наше государство почему-то предпочитает не вмешиваться. Я, разумеется, понимаю, что с позиции закона придраться к таким группировкам сложно. Китайцы же не напрямую работают, а через граждан РФ, поэтому здесь требуется принимать политические решения — иначе скоро все мы останемся без работы, предприятия просто погибнут. Тем более у старателей хватает и других проблем.

Сплошная бюрократия

— Каких именно?

— Я имею в виду в первую очередь уровень бюрократии в нашей отрасли. Нам приходится заполнять кипы никому не нужных бумаг. Никому не нужных, подчеркну это. Кроме того, в геологоразведке до сих пор действуют нормативные требования, которые уже давно устарели. Вот конкретный пример: как я и говорил, мы выполняем большие объёмы ГРР по схеме колонкового бурения. При этом, согласно ещё советским стандартам, диаметр скважины должен составлять 325 миллиметров. В противном случае отчёт в ГКЗ принят не будет. Возникает резонный вопрос: а почему утверждены именно эти диаметры? Чтобы повысить представительство опробования? По мнению же многих специалистов, если на месторождении есть запасы золота, они проявятся и в скважинах с диаметром 132 мм или 219 мм, достоверность кернов практически одинакова. Почему тогда требуют диаметр скважины именно 325 мм? Это же и лишняя работа, и лишние затраты. Представляете, какой объём керна в этом случае необходимо обработать и разложить по ендовкам? Я уж не говорю об очень тяжёлых обсадных и колонковых трубах, которые приходится применять при бурении скважин диаметром 325 мм, — это крайне неудобно и очень тяжело работать. Да и затраты на технику увеличиваются в разы, не говоря уж о том, что буровые установки, способные бурить диаметром 325 мм, сейчас практически не производятся.

— Что вы имеете в виду?

— Раньше скважины диаметром 325 мм бурили в основном при помощи установок УБСР-25. Их выпускали на Украине, но они были сняты с производства, и сейчас их нигде нет. Мы даже по запчастям пытались приобрести такую машину. Вроде договорились, но потом подумали и отказались от этой идеи — любая техника рано или поздно выходит из строя. А если «полетит» хоть одна деталь на этом раритетном УБСР-25, заменить её будет нечем.

— И какую буровую технику вы используете?

— У нас есть установка ещё советского проекта — УРБ-4Т. Её выпускали в своё время на Свердловском заводе. Отличная, надёжная машина. Но в этом случае оптимальный диаметр бурения, как мы убедились на собственном опыте, — 219 мм. Для работы на скважинах диаметром 325 мм мы приобрели установку УБГ-50 «Беркут», которую выпускает московская компания «Современная буровая техника». Тоже хорошая машина, и она как раз может бурить скважины диаметром не только 325 миллиметров, но даже метр. Так что мы в состоянии выполнить нормативные требования. Только вот зачем всё это? И почему государство диктует нам, как нужно работать? Увы, эти вопросы пока остаются без ответа. И было бы неплохо, чтобы соответствующая проблема была озвучена на конференции недропользователей Дальнего Востока, которая, насколько мне известно, должна пройти в Хабаровске 2 апреля текущего года.

Разные условия

— Как вы считаете, почему государство до сих пор столь упорно регламентирует даже такие вопросы, как диаметр скважин при бурении?

— Вопрос, как вы понимаете, не ко мне, а к чиновникам. Но я предполагаю, что просто никто не хочет брать на себя ответственность за изменения нормативных требований в отрасли. Они, эти требования, формировались ещё в советские годы, когда деньги были государственные и экономику никто по-настоящему не просчитывал. Буровикам были нужны в основном погонные метры — чем больше, тем лучше, а геологам всегда требовалась достоверность. Это старый отраслевой конфликт. Но сейчас времена изменились, и частным компаниям требуется эффективное вложение средств в ГРР. Поймите правильно: если я пробурил скважину диаметром 219 мм и там проявилось золото, то я сам, без указаний сверху, пробурю и скважину диаметром 325 мм. Для подтверждения результата, конечно же. Однако у нас в отрасли всё излишне регламентированно. В частности, мне непонятно, почему при ГРР фактически запрещено шурфование. Какая беда в том, что если позволяют глубины, мы сделаем шурфы при помощи экскаваторов? Однако результаты, полученные таким образом, в отчёт не включишь — его не примут. Складывается впечатление, что чиновникам нужна не достоверная картина, а красиво прочерченные линии в документах. А есть золото на объекте или нет — никого не волнует.

— Вы добываете золото на техногене. Соответственно, один буровой отряд обеспечивает запасами действующий участок в районе имени Полины Осипенко. А второй также ведёт ГРР на ранее отработанных месторождениях?

— Нет, в этом плане наши специалисты нацелены на целиковые площади. Надеюсь, что на новом участке им улыбнётся удача.

На высоком уровне

— Сколько человек работают в вашем геологоразведочном подразделении?

— Не менее 20 специалистов. Говорю так, потому что при больших объёмах работ мы увеличиваем численность до 35—40 человек. Также хотелось бы отметить, что наш главный специалист Валерий Степанович РЯХОВСКИЙ, без преувеличения, опытнейший профессионал. В составе геологоразведочных партий он прошёл едва ли не весь российский Север — Колыму, Якутию, Хабаровский край… Это человек, что называется, знает золото, чувствует металл. Он действительно признанный авторитет в отрасли. И, несмотря на почтенный возраст, а ему за восемьдесят, он по-прежнему работает. Причём не только камерально, но и в поле. Так что с главным специалистом нам очень повезло. Да и все специалисты в нашей геологоразведочной службе хорошие.

— Техники, как нетрудно догадаться, тоже хватает?

— Да, техникой мы обеспечены в достаточном количестве. При этом вся она современная и соответствует условиям Крайнего Севера.

— Чем именно?

— А я объясню. Как известно, наши буровые отряды работают в условиях бездорожья — особенно тот, который нацелен на поиски новых площадей. И перемещаться им приходится на расстояния в тысячи километров. Поэтому вся наша техника отличается высокой проходимостью. Мы даже санные полозья используем, причём из высококачественной шведской стали. Скажу больше: вся наша техника, всё наше оборудование чрезвычайно современные. Да и бытовые условия в буровых отрядах тоже отличные. Люди не в палатках живут, а в тёплых, комфортабельных вагончиках. Там даже бани имеются. Словом, у всех буровиков и геологов есть возможность нормально отдохнуть после напряжённого трудового дня.

— Но ведь всё это требует серьезных дополнительных затрат?

— А мы на своих людях не экономим. Тем более что для нас прирост запасов собственными силами — приоритетное производственное направление.

Готовы развиваться

— Как на предприятии организован процесс золотодобычи?

— Как уже говорилось, наш участок в районе посёлка Херпучи — техногенный. Золото там мелкое, а среднее содержание составляет 0,350 мг на кубометр горной массы, поэтому особое внимание мы уделяем обогащению. У нас функционирует достаточно современная фабрика ОПУ-200 производительностью 3500 кубометров песков в сутки. Здесь задействован, скажем так, целый производственный комплекс, состоящий из скруббер-дезинтегратора СБТ-150, виброгрохота ГИТ-52МБ, отсадочных машин «Труд-12» и МОД-3 и шлиходоводочной установки ШДУ-5. Затем концентрат доставляется на ЗПК, где на концентрационных столах и производится съём золота.

— Как производите вскрышные работы?

— Тяжёлыми бульдозерами. А экскаваторы подают пески на промприбор, так что погрузчики мы не используем. Хотелось бы также отметить, что вся техника у нас — от ведущих мировых производителей. Бульдозеры Komatsu D-65 и D-375, экскаваторы Komatsu PC-200 (кубовый) и PC-400 (двухкубовый), самосвалы Mercedes и многое другое. Парк у нас, действительно, превосходный. На современной технике мы, в хорошем смысле слова, зациклены.

— Кадровые проблемы испытываете?

— Да, и достаточно остро. И эта проблема почти глобальная. С одной стороны, традиционно не хватает квалифицированных специалистов. Увы, в девяностые годы система подготовки тех же машинистов тяжёлой техники была почти разрушена, и сейчас мы пожинаем плоды такого разрушения. С другой стороны, многие люди просто не хотят работать, хотя зарабатывать у нас можно. Средняя зарплата в нашей компании составляет 75 тысяч рублей, а, например, бульдозеристы и экскаваторщики получают значительно больше — и по 110, и по 120 тысяч. Однако приходится прилагать серьёзные усилия, чтобы находить таких профессионалов.

— Жителей района имени Полины Осипенко трудоустраиваете?

— И рады бы, да почти некого. Нужных нам специалистов там практически нет. Да и с местными жителями проблемы возникают чаще, чем с теми, кто приезжает на промывочный сезон из других регионов. В последнем случае люди просто работают, а многие местные находят сто причин, чтобы отпроситься домой: жена заболела, с детьми что-то приключилось, у мамы день рождения... Ну а где «отпуск», там и соблазны — какие, все мы понимаем. Так что проблема есть.

— Знаем, что для работников вашей компании созданы хорошие бытовые условия. Это так?

— Я бы сказал, очень хорошие. Люди живут в комфортабельных вагончиках, есть постоянно работающая прачечная, великолепная баня, да и всё то, что нужно для нормального отдыха. Имеются у нас и огород, где мы выращиваем картофель и овощи, а также курятник, свинарник… Так что свежими продуктами питания наш коллектив обеспечен в полном объёме, а наша столовая, без преувеличения, напоминает ресторан: и по интерьеру, и по качеству, и по обилию блюд. Скажу так: по бытовым условиям мы среди лидеров отрасли.

— И у ООО «Конкорд» есть все возможности войти в число лидеров и по производственным показателям?

— А почему нет? Мы находимся в самом начале производственного пути. Но при этом у нас уже сформирован серьёзный потенциал. Я имею в виду и современную технику, и другие отраслевые возможности. Мы готовы развиваться, готовы наращивать производственные обороты. В том числе и в социальной сфере — мы уже оказываем помощь посёлку Херпучи и району имени Полины Осипенко. Да и налоговые отчисления у нас солидные. Так что мы развиваемся. Вопрос лишь в пополнении минерально-сырьевой базы. И вот здесь требуется вмешательство государства, которое должно поддерживать своих производителей, а не аффилированных с китайцами предпринимателей. Ведь в последнем случае Россия просто помогает экономике Китая стать ещё более развитой, чего, к сожалению, не скажешь о российской экономике.

Беседовал Александр МАТВЕЕВ