«Если государство не будет финансировать поисковые работы, недра Чукотки останутся закрытыми»

В Чукотском автономном округе единственной промышленной отраслью является золотодобыча. Сегодня разрабатывается лишь небольшая часть того, что таят в себе недра региона, но тем ценнее результаты, которых добиваются компании, добывающие рудное и россыпное золото. И если крупные инвесторы, которых интересует коренной металл, перерабатывают руду на мощных ГОКах, то «россыпники» используют старый, как мир, способ старательской добычи. На современном, естественно, уровне. На россыпных месторождениях работают порядка 15 артелей, и только две из них отрабатывают россыпи подземным способом. Бесспорный лидер по объёмам добычи — артель старателей «Шахтёр». Образовалась она в 1990 году как производственный участок Полярнинского ГОКа, входящего в легендарное объединение «Северовостокзолото», которому в нынешнем году исполнилось бы 60 лет. Но уже с 1993 года артель стала работать самостоятельно и сегодня стабильно добывает не менее 600 килограммов золота в год. О том, чем живёт компания, какие проблемы решает, мы беседуем с главным геологом ООО «Артель старателей «Шахтёр» Владимиром ШУСТОВЫМ.

Немного истории

— Владимир Игнатьевич, СВЗ прекратило своё существование в самом начале 90-х. Участники тех событий по-разному оценивают произошедшее, но теперь ничего не изменишь. Однако тот же Полярнинский ГОК продержался гораздо дольше, так почему же и он развалился?

— Дело в том, что крушение СВЗ было вызвано не только политическими событиями в нашей стране и возникшим экономическим хаосом. Предприятия, входящие в объединение, добывали не только золото, многие ГОКи специализировались на добыче олова и вольфрама. А как раз на конец 80-х — начало 90-х годов прошлого века пришлось открытие богатых месторождений этих металлов в Малайзии и во Вьетнаме. Там себестоимость производства оказалась на порядок, а то и на два ниже, чем у нас. После этого по всей России закрылись оловянные и вольфрамовые ГОКи. Это не могло не подкосить «Северовостокзолото».

Но золотодобыча местами ещё держалась «на плаву». Однако начиная с середины 90-х годов стала резко снижаться цена золота на Лондонской бирже, а Центробанк России уже был ориентирован на неё. В 1997–1998 годах цена золота установилась на уровне 60 рублей за грамм, в то время как на том же Полярнинском ГОКе себестоимость грамма составляла 100 рублей. Кто мог устоять? И «золотые» ГОКи рухнули. Но артель «Шахтёр» к тому времени была вполне самостоятельным предприятием.

— Но крах золотодобывающей отрасли не мог вас не коснуться. Как артель пережила эту ситуацию?

— Поскольку мы вышли из Полярнинского ГОКа, нам до 1996 года вполне хватало и оборудования, и запасов, да и цена на золото была вполне приличная. Но когда она стала падать, у нас тоже начались проблемы. Скажу больше, вопрос стоял даже о ликвидации артели.

— Всё же её, как теперь понятно, удалось спасти. Каким образом?

— Мобилизовали все резервы, смогли продержаться трудные времена. Учредитель и генеральный директор артели Владимир Иванович РУППЕЛЬ сумел даже при сложившихся обстоятельствах сохранить производство, костяк коллектива, это нас и спасло. А с начала двухтысячных цена на золото пошла вверх. Мы стали активно участвовать в аукционах, подбирать месторождения, какие были вокруг нас, закупать новую технику, а это позволило повысить производительность. Вот посмотрите: в 1996 году у нас была добыча 60 килограммов, в 1999-м — 130, в 2001-м — 400, в 2003-м — 500. А начиная с 2012 года мы вышли на уровень 600 килограммов золота за сезон. Так и продолжаем идти, плюс-минус несколько десятков килограммов.

Вредная реформа

— Вы и сейчас приобретаете новую технику?

— Конечно. Вот недавно купили буровые каретки, погрузочно-доставочные машины, самосвалы подземные, современные буровые станки. Между прочим, у нас производительность на одного подземного работника в три раза выше, чем была на Полярнинском ГОКе. Это и даёт нам возможность не просто работать стабильно, но и думать о расширении производства.

— Что вы имеете в виду? Вам не хватает запасов?

— Сразу скажу, запасов у нас на десять лет вперёд. А теперь подробнее. Мы добываем золото в Иультинском районе Чукотского автономного округа, у нас четыре лицензии, по которым мы работаем на двух производственных участках. Это «Ленинградский» на месторождении в бассейне реки Рывеем и «Сквозной» на месторождениях Кусьвеемского россыпного узла. Артель базируется на «Ленинградском», где добывается 400 килограммов золота из наших 600 килограммов. На «Сквозном» месторождения поменьше, да и содержание металла там ниже, чем на Рывееме. Но в общем, как я уже сказал, запасов нам хватает.

Другое дело, что объём добычи можно и нарастить. Так что в ближайшее время планируем принять участие в аукционах, приобрести новые лицензии. Но дело это долгое и весьма хлопотное.

— Чукотские недропользователи жалуются, что заявки на аукционы лежат в чукотском подразделении департамента Дальнедра годами. Это действительно так?

— Именно так. После того как агентство Роснедра провело реорганизацию своих структур по всей стране, положение дел стало гораздо хуже. У нас в ЧАО осталось в отделе департамента Дальнедра всего несколько человек, а документов для подготовки аукциона множество. Если раньше аукцион было возможно организовать за полгода, то теперь на это уходит действительно не один год. На согласовании техпроектов тоже сидит один человек, много ли он успеет? Вот и тянется всё немыслимо долго. Спрашивается, кто и для чего провёл такую реорганизацию. Обращаться в Дальнедра бесполезно — это не они придумали и осуществили. Я вот член общественного совета этой организации, а что толку? Так что к нашим объективным трудностям прибавляются созданные искусственно людьми, которые, по всей вероятности, мало что понимают в порученном им деле.

Россыпи не востребованы

— Владимир Игнатьевич, к вопросу об объективных трудностях. Чукотка славится не только суровым климатом, но и практически полным отсутствием дорог. Причём положение дел в этом смысле здесь, пожалуй, самое тяжёлое в стране. Как вы справляетесь с этой бедой?

— Да как и все. Зимой по зимнику перевозим то, что нам надо, летом — по воде. Участки наши находятся в ста километрах друг от друга. Расстояние вроде бы совсем небольшое, но при нашем бездорожье добраться куда бы то ни было проблематично. По сезону строим зимник, летом передвигаемся на колёсных вездеходах. Грузы доставляем морем.

— Из какого порта?

— У нас всё идёт через Певек. Получаем мы грузы со всей страны, а нам они доставляются из Мурманска и из Архангельска. Вот в этом году купили два промприбора в Иркутске, но доставляли всё равно через Архангельск. У нас на Ленинградском есть свой портопункт, который мы закончили строить в прошлом году — от нас ведь до Северного Ледовитого океана всего три километра. Разгрузка идёт маленькими плашкоутами с больших сухогрузов, в принципе, нам удобно.

— Владимир Игнатьевич, вот вы сказали, что купили два промприбора. Но ведь вы добываете золото подземным способом…

— Да, «подземка» составляет в нашей добыче 95 процентов. Но если в пределах лицензионной площади попадаются пески, пригодные для промывки, мы же не пройдём мимо. Так что открытым способом мы добываем только попутное золото и совсем немного «техногенки», если она в рамках нашего горного отвода. Добываем по методике опережающих эксплуатационно-разведочных работ. В данном случае не нужен проект на разведку и отчёт. Что прирастили, включаем в отработку и на следующий год списываем.

— Подземный способ добычи золота — очень трудоёмкий процесс. Почему артель «Шахтёр» выбрала именно его?

— Наши россыпные месторождения можно отрабатывать только подземным способом. У нас россыпи с низким содержанием золота — не более 1 грамма на куб горной массы, глубокого залегания, плюс таликовые зоны. «Подземка» — не просто трудоёмкий процесс, но ещё и очень капиталоёмкий. Не случайно в России только три артели используют этот способ. На Чукотке только мы и ещё одно предприятие и артель в Магаданской области.

Приведу такой факт. В Чукотском автономном округе более 100 тонн россыпного золота находится в Госрезерве. И россыпи эти не востребованы, поскольку в основном требуют подземной добычи, а это не каждой артели под силу. «Подземка» по затратам — трудовым и финансовым — сопоставима с добычей рудного золота. Здесь себестоимость работ на порядок выше, чем открытых. Чтобы получить хороший результат, надо сделать масштабные вложения в технику, буровые станки, найти (что очень непросто) специалистов… Прибавьте к этому практически отсутствие доступа к кредитным ресурсам.

«Подземка» — это не для всех

— Что, банки не хотят давать кредиты?

— Да почему же, очень даже хотят. Но под грабительские проценты. А рентабельность при подземном способе добычи достаточно низкая при невысоких содержаниях, срок окупаемости проекта будет очень большим. Давно посчитано, что если он составит свыше пяти лет, то нет смысла и начинать. Но наша артель изначально пришла на такие россыпи, которые можно отработать только подземным способом. И хотя рентабельность у нас тоже невысокая — порядка 15 процентов и содержание металла низкое, в нашей артели всё отлажено, у нас высокопрофессиональный коллектив, отличная техника. «Подземка» — наш профиль.

— Вообще-то содержание 1 грамм золота на куб считается сегодня очень хорошим…

— Это для раздельной добычи, для подземного способа такое содержание однозначно низкое.

— Вы сказали, что захватываете техногенные месторождения, которые попадают в ваш горный отвод. А не было намерения заняться этим более плотно, взять лицензию?

— Нет. Помимо того, что для получения лицензии придётся проводить разведку и ставить запасы на баланс, согласовывать массу бумаг и проектов, нам это экономически невыгодно. Допустим, содержание золота на «техногенке» будет 0,2 грамма на куб. Один промприбор при таком содержании намоет за сезон максимум 10–15 килограммов. А этот прибор будут обслуживать, самое меньшее, три бульдозера… Нам всё это проще и дешевле сделать в подземных условиях. Хотя запасы на техногенных россыпях есть. У нас на Рывееме их порядка полутора тонн, да ещё тех, которые не учтены ГКЗ, примерно столько же. Но мы их не трогаем. Пока, во всяком случае.

— А о рудной добыче не думаете?

— Подумывали, конечно. Но всё не так просто. Во-первых, нужен объект. Во-вторых, мы своими силами с таким капиталоёмким производством не справимся, значит, нужен инвестор. А хороший инвестор придёт только на хороший объект. Сегодня нет ни того, ни другого. Так что, может быть, когда-нибудь, в отдалённом будущем…

Поиск золота — дело государственное

— Владимир Игнатьевич, Чукотка считается богатейшей кладовой полезных ископаемых. Но поскольку мы с вами говорим о золоте — есть ли перспективы открытия богатых целиковых месторождений?

— Безусловно. Если взять рудные объекты, то они, по сути, изучались фрагментарно, поблизости от центральных баз ГОКов. Основные поиски велись в Билибинском районе, ну, Купол немного в стороне… И коренных месторождений открыто очень немного, россыпных больше, но об их специфике я уже говорил.

Необходимы системные поисковые работы, которые должно ввести государство. Не так давно стало известно, что программа финансирования поисково-оценочных работ за счёт федерального бюджета свёртывается. Если это действительно произойдёт, недра Чукотки так и останутся закрытыми. Никто не пойдёт на риск проведения поисковых работ за счёт предприятия. Вот мы не выходим за пределы своего горного отвода, ведём геологоразведочные работы только там, и все точно так же.

Если допустить, что кто-то всё же возьмётся за поиски и оценку крупных россыпей, то это, по сути, неблагодарное занятие. Надо вложить немалые деньги в очень рисковые поисковые работы, потом в геологоразведочные, написать несколько проектов, потом долгие годы утверждать их. И всё это время придётся вкладываться, вкладываться и вкладываться. Никакой отдачи не будет. Кто за это возьмётся? Нет, если государство не станет изучать недра ЧАО, о новых месторождениях придётся забыть. Хотя это и очень печально.

— Владимир Игнатьевич, как вы сказали, для подземной добычи нужны высококлассные специалисты. Где вы их берёте?

— У нас коллектив численностью немногим более 300 человек, и подавляющее большинство приезжают к нам на сезон из центральных регионов России и с Украины. Это касается и инженерно-технического состава, и рабочих. Если мы приглашаем из центра страны нужного нам специалиста, то создаём ему условия, чтобы он у нас остался. И люди работают у нас долгие годы. То же самое можно сказать и о механизаторах. У нас прекрасный вахтовый посёлок со всей инфраструктурой, есть даже спутниковая связь, каждый работник может в любой момент позвонить домой, в артели вполне приличные заработки. Кроме того, мы прилагаем усилия к тому, чтобы готовить нужные нам кадры прямо в артели. Так что, при всем дефиците рабочей силы на Чукотке, мы эту проблему, можно сказать, решили.

— Почему-то на золотодобычу на наш Северо-Восток приезжает очень много людей именно с Украины. Это потому, что они у себя работу найти не могут?

— И не только поэтому. Дело в том, что все «золотые» ГОКи у нас формировались на базе шахтёрских коллективов Донбасса. Когда произошли известные события, они по традиции продолжали приезжать к нам на сезон или на вахту. А теперь уже и дети их приезжают. Работают они хорошо, и никаких «политических» разногласий у нас с гражданами Украины не возникает.

— Владимир Игнатьевич, ваша артель наверняка тесно взаимодействует с администрацией района в плане поддержки населения?

— Не могу сказать, что тесно общаемся, райцентр находится от нас на расстоянии 350 километров, на другом побережье. Но помощь мы действительно оказываем многим. Ведь меценатство в традициях золотодобытчиков, и мы от них не отступаем. Руководство нашей артели прекрасно понимает, что золотодобывающие предприятия — единственный реальный источник и пополнения местных бюджетов, и спонсорской помощи нуждающимся. Так что наше золото работает не только на нас, и если мы добиваемся высоких результатов, то делимся своим достоянием с земляками.

Беседовала Ольга ГЛАЗУНОВА