85 «штурмовых» лет. Часть первая

История золотодобычи в Магаданской области богата и многогранна. Это и настоящие трудовые подвиги, и человеческие трагедии. Но безусловно одно: наша страна вот уже почти столетие регулярно получает добытый на Колыме благородный металл. Во многом благодаря колымским недропользователям все эти годы формировался и продолжает сегодня формироваться бюджет государства. Мы начинаем серию публикаций об одном из самых известных золотопромышленных объектов региона — руднике Штурмовском, который именно в наши дни начал свою вторую производственную жизнь. Собранная нами информация была бы не столь полной и интересной без материалов одного из самых известных колымских историков и публицистов, создателя музея жертв репрессий «Память Колымы» и издателя серии «Архив памяти» Ивана Александровича ПАНИКАРОВА.

Северный темп

В 1934 году поисковый отряд Л.Ю. ПЕТРЕНКО из Мылгинской геологоразведочной партии исследовал правобережье реки Мылга. В долине одного из безымянных ручьев были обнаружены серьёзные проявления золота. Пробы показали, что металла там было, действительно, много. И это ещё довольно скромная оценка. Например, известный краевед Георгий Дмитриевич КУСУРГАШЕВ, в сталинские годы находившийся в заключении на Колыме, впоследствии писал об этом так: «Прииск Штурмовой был создан на одном из богатейших месторождений россыпного золота. Попадались самородки, их разрешалось поднимать и сдавать горному смотрителю, если вес превышал 50 граммов. Самородки менее этого веса бросали в тачку. Случались дни, когда поднимали до 20 самородков».

Итак, уже через несколько месяцев после проведения поисковых геологоразведочных работ, а именно весной 1935 года, началось строительство и прииска, который был назван Штурмовым, и одноимённого посёлка. При этом сам прииск вошёл в состав горного управления «Дальстроя».

Стоит отметить, что первые строительные работы на объекте вели вольнонаёмные работники. Жили в палатках и собственными силами, вручную, не имея практически никаких механизмов, стали создавать, как бы сейчас сказали, инфраструктуру. В частности, построили дом для ИТР, столовую, складские помещения. Позднее к вольнонаёмным присоединились заключённые колымских лагерей. И вот что весьма показательно: строительство велось параллельно с подготовкой к промывочному сезону. Ещё один непосредственный участник тех событий, Петр Акимович НАУМОВ, впоследствии рассказывал: «Ориентироваться на месте было очень трудно, ещё сложнее — выбрать место для строительства. Помочь в выборе места не могли и геологи, так как не оказалось у них нужных приборов. Позже прибыл сам начальник управления М.С. КРАСНОВ и дал мне указание, где проводить горные работы, чтобы задействовать поступающую рабочую силу. Из местного леса делали тачки, лотки для промывки песков. Полигоны разрабатывали вручную. Даже лошадей тогда ещё не было здесь».

Словом, именно в 1935 году на Штурмовом началась золотодобыча. Тогда же произошла и первая реорганизация — после ликвидации горного управления «Дальстроя» прииск вошёл в состав Северного горнопромышленного управления. По сути, кардинально ничего не изменилось — все основные работы здесь выполняли заключённые. Но при этом в первый же производственный год на Штурмовом стали применять подземную отработку песков. Впервые в истории «Дальстроя»! Так что прииск развивался северными темпами.

Только вручную

Если в 1935 году в структуре Штурмового был только один участок, то через год их количество выросло до трёх. Известны фамилии их начальников — ГУБИН, НАУМОВ и ЗЛОБИН. А руководил процессом золотодобычи Константин САРАХАНОВ. Но если эта информация ещё есть в открытых источниках, то вот данных об объёмах добычи, увы, не сохранилось. И это неудивительно, ведь в те годы государственную тайну о важнейшем ресурсе блюли свято. Но зато сохранились документы, в которых говорилось, что для выполнения плана в строительном цехе было изготовлено… пять тысяч тачек. То есть все работы велись вручную. Из техники был задействован только один экскаватор немецкой марки Demag. Это, конечно, никак не облегчало труд людей. Бывший заключённый А. ЭДЕЛЬБЕРГ оставил такие воспоминания: «Я даже запомнил день, когда согнали всех на вахту и объявили приказ: с 18 декабря 1937 года все лагерные льготы отменяются, устанавливается двенадцатичасовая рабочая смена, восстанавливаются ночные работы, заработная плата и пользование лавкой предоставляются только уголовникам и стахановцам из числа врагов народа, перевыполняющим нормы. Таких, однако, практически не было, и потому большая часть зеков была переведена во вторую категорию питания с уменьшением пайка (300 граммов хлеба и один раз в день горячая болтушка из муки). Немудрено, что люди от такого режима быстро теряли силы, и скоро в лагере появилась категория «доходяг». Зима кончилась, но жизнь от этого легче не стала. Добыча золота производилась только вручную».

Сохранились и данные о таких вот «ручных технологиях». Тот же А. Эдельберг описывает производственный процесс следующим образом: «Все наши орудия производства состояли из тачки, кайла, совковой лопаты. Тачку грузили золотоносной породой и под непрерывные крики: «Давай, давай!» её гнали к бутаре, длинному и широкому, слегка наклонённому жёлобу, выстланному ворсистым сукном. Золотоносные пески сваливались в бункер, оттуда по жёлобу смывались водой, которая влекла за собой более лёгкий грунт, а золото оседало на ворсинках ткани. Золота было много, даже на выработанных уже приисках».

И здесь опять-таки интересно вот что: конкретные объёмы золотодобычи в воспоминаниях не фигурируют. Проскальзывают слова «много», «большие самородки», но не более, хотя уже много позже старатели, которым довелось работать на Колыме и общаться с теми, кто добывал металл в тридцатые годы, узнавали об очень серьёзных производственных объёмах. Например, Петр Иванович ВОВК, трудившийся на Штурмовом с 1977 года начальником карьера, а позже и руководителем прииска, в разговоре с нашим корреспондентом пояснил: «В наше время «дурное» золото, как это было раньше, уже не добывали. Да и содержание было уже не то — до грамма на кубометр горной массы примерно». Так что система «Дальстроя», действительно, давала стране большое количество металла.

Система «стимулов»

Конечно, добыча золота в тридцатые годы сопровождалась карательными методами. Срыв планов был чреват более чем серьёзными последствиями для золотодобытчиков. Причём как для заключённых, так и для руководителей разного уровня. В частности, сохранился приказ начальника «Дальстроя» от 7 сентября 1938 года, в котором в числе прочих о строгой ответственности предупреждались руководитель и главный инженер Штурмового ДЯТЛОВ и САРАХАНОВ. Причём проверить их работу поручалось полковнику НКВД Степану ГАРАНИНУ — тому самому, чьё имя стало нарицательным, поскольку именно период «гаранинщины» на Колыме сопровождался массовыми расстрелами.

Но нельзя не отметить следующее: именно в тридцатые годы на Штурмовом внедрялись передовые по тем временам технологии. Подтверждение этому — одна чрезвычайно показательная история. В начале 1937 года на прииск прибыла очередная партия заключённых. В их числе был и студент Ленинградского машиностроительного института Евгений БОГДАНОВ, осуждённый за якобы антисоветскую деятельность. Поначалу молодой человек был задействован на самых тяжёлых работах — возил тачку с породой. Но, будучи достаточно образованным, он вскоре обратил внимание на то, что зимняя промывка на прииске производится неэффективно, и обратился к начальнику Северного управления «Дальстроя» СПЕРАНСКОМУ с предложениями по усовершенствованию технологии. В результате Богданову выделили отдельную комнату, доску с рейсшиной, техническую литературу, а также несколько улучшили режим содержания, но предупредили: если обманешь, тебя расстреляют.

Не обманул. Вот как об этом впоследствии вспоминал он сам: «Две недели я интенсивно работал, добиваясь, чтобы поднять в пять-шесть раз эффективность отдачи тепла к замерзшей породе. Для этого применил барабан с маленькими трубочками, вокруг которых располагалась порода (официальное название технологии — «Бункерная цикличная парооттайка песков»). Через две недели пришёл специалист, просмотрел всё, сказал: да, это совершенная идея, очень оригинальная, её нужно развивать и осуществлять. У нас пока ничего подобного не было».

Вскоре Евгения Богданова освободили, но оставили на Колыме, где он и работал в течение многих лет на инженерных должностях, а его новые разработки способствовали не только повышению плановых показателей, но и развитию отраслевой науки. Впоследствии Евгений Иванович Богданов стал доктором технических наук, членом-корреспондентом АН СССР, членом президиума ДВНЦ АН СССР и организатором Института горного дела в Хабаровске. Можно сказать без преувеличения: его научный и практический вклад в развитие горного дела, действительно, неоценим и востребован до сих пор.

Были на Штурмовом и другие рационализаторы, что помогло уже в 1939 году построить здесь обогатительную фабрику. И в том же году производственные данные попали в сводный отчёт, согласно которому на прииске было добыто 7 тонн 752 килограмма 800 граммов золота. Таким образом, Штурмовой стал лидером в системе «Дальстроя». Что же касается, скажем так, списочного состава прииска, то в то время здесь трудились 5262 человека. Хотя уже через год, по воспоминаниям ещё одного бывшего заключённого Залмана ШИФРИНА, «около 12 тысяч заключенных работало тут». Стала появляться на участках и передовая по тем временам техника — к началу сороковых парк прииска пополнился экскаваторами «Кунгурец» и «Воткинец», а также автомобилями ЗИС-5. Продолжилось и внедрение передовых на тот момент технологий. К примеру, было принято рационализаторское предложение И. ТОЛСТОГО и А. СТЕБЛЮКА о применении цикличного метода на подземных выработках, что опять-таки увеличило производственные показатели. Все эти положительные процессы происходили под руководством начальника прииска ГАВРИЛИНА, возглавлявшего его в предвоенный период.

Годы военные

С началом Великой Отечественной войны название «Штурмовой» стало ещё более соответствовать задачам, которые выполнял прииск. Работать приходилось в прямом смысле по-боевому, поэтому в январе 1942 года здесь, на базе Чек-Чекинского разведрайона, был организован рудный участок. Через несколько месяцев прииск укомплектовали исключительно вольнонаёмными специалистами. Заключённые были переведены в другие лагеря. Уже в 1943 году Штурмовой вновь выбился в лидеры по золотодобыче. Неслучайно в то время многие работники были награждены ценными подарками на общую сумму в 15 тысяч рублей. Но не оставались в долгу и золотодобытчики — они неоднократно переводили средства в фонд обороны страны. И это не осталось незамеченным. В том же 1943 году в адрес Штурмового поступила правительственная телеграмма с благодарностью лично от Верховного главнокомандующего Иосифа СТАЛИНА. А через год горняки перевели на строительство танковой колонны ещё без малого 39 тысяч рублей. Ну и, конечно же, на прииске росли производственные показатели. Буквально через два месяца после Победы Штурмовому была вручена премия Комитета обороны СССР. Стоит отметить: в годы Великой Отечественной войны прииск возглавляли такие руководители, как СЕРГЕЕВ и ВЕСЕЛОВ.

Новый этап

Уже в 1946 году вольнонаёмных на прииске вновь заменили заключёнными. Но на сей раз речь шла не об уголовниках или врагах народа, а о спецпоселенцах — пособниках фашистских оккупантов (так называемых власовцев) и украинских националистах из УПА.

И опять-таки много лет спустя один из известных старателей Колымы (руководивший участком «Молодежный», который уже в восьмидесятые годы был присоединен к Штурмовому), а ныне председатель артели «Кривбасс» Сергей Семёнович БАЗАВЛУЦКИЙ в разговоре с нашим корреспондентом вспоминал: «До середины семидесятых многие бывшие бандеровцы и власовцы не могли покинуть Колыму. Они здесь так и работали, золото добывали. А потом им разрешили уехать. Уехали почти все. Но вскоре бандеровцы стали возвращаться в Магаданскую область. Не прижились они на родине — их преступления украинцы хорошо запомнили. Так что я их здесь ещё застал. Что же касается работы, то на Колыме не было принято вспоминать прошлое. О людях судили по делам». 

Но вернёмся в сороковые годы. Именно в тот период на Штурмовом началась серьёзная механизация. Например, появились первые бульдозеры, которые (наряду с уже имевшимися экскаваторами) применялись на вскрышных работах. Использовались здесь и ленточные транспортёры, хотя и ручной труд также был востребован. К примеру, будущий Герой Социалистического Труда Дмитрий Ефимович УСТИНОВ, работавший тогда начальником производственно-технической части на Штурмовом, значительно позже вспоминал: «В конце сороковых годов золото добывали подземным и открытым способами. Добыча подземных песков производилась вручную. Грунт из шахт коробками и тачками подвозили к бункеру, а потом по рельсовому пути складировали в терриконы».

Также Дмитрий Ефимович довольно интересно рассказал о деревянных промприборах, на которых велась промывка песков, и уточнил интересную деталь: «В конце сороковых годов прииск добывал от 1000 до 1500 килограммов золота».

На перспективу

В конце 1950 года на Штурмовом была смонтирована первая радиоточка, то есть прииск был радиофицирован. А ещё через три года здесь впервые применили искусственную гидравлику на промывке песков. Как отмечала в то время газета «Магаданская правда», несмотря на поздний запуск гидромониторов, эта методика дала хороший экономический эффект. И тогда же, после смерти Сталина, на Штурмовом были расконвоированы заключённые. Это не означало, что их полностью освободили, — речь шла, скорее, о переводе на поселение. В 1957 году прииск полностью перешёл на труд вольнонаёмных людей. Безусловно одно: в первое послевоенное десятилетие на Штурмовом шла серьёзная работа на перспективу. В те годы руководителями прииска были П. ЧЕРНЯК, И. ХОРОНЕНКО, А. ЯРОСЛАВЦЕВ. Каждый из них, как и весь коллектив предприятия, внёс весомый вклад в развитие колымской золотодобычи. О том, как работал Штурмовой в дальнейшем, — в следующем номере нашей газеты.

Александр МАТВЕЕВ