«Жизнь старателям отравляют мелочи, из которых складываются наши инфаркты»

В Амурской области золото добывают почти 200 лет. На заре «золотой эпохи» его мыли старатели-одиночки, потом появились первые прииски, которые быстро набирали силу. Запасы были огромные, целиковые россыпи щедро отдавали богатые пески, которые промывались старым дедовским способом. Сколачивались состояния, на новый Клондайк тянулись люди с авантюрной жилкой и трудяги, которых не пугали ни непролазная тайга, ни таящиеся в ней опасности. Золото здесь добывали все в больших масштабах, и хотя Приамурье сегодня занимает второе место в России по объёмам производства этого драгметалла, россыпи истощаются, а рудное взять нелегко. И тем не менее на россыпных месторождениях в области добывается порядка семи тонн золота в год, помимо такого гиганта, как «Прииск Соловьёвский», здесь занимаются промывкой около 50 артелей. Можно было бы предположить, что для их успешной работы в регионе созданы все условия, но, увы, это не так. Помимо того, что российское законодательство в сфере недропользования вообще заметно «хромает», так и на местном уровне возникают то одни недоразумения, то другие. Мы не раз рассказывали о том, насколько непросто преодолевать бюрократические препоны старателям, на примере знаменитой на всё Приамурье артели «Восток-1». Перед началом нынешнего промывочного сезона мы поговорили с председателем правления артели Романом ЛОМАКИНЫМ, и выяснилось, что изменений к лучшему не случилось.

Денег нет, дам совет

     Начнём с неприятности не самой крупной, можно сказать, сезонной. Общеизвестно, что весь Дальний Восток, и в особенности те таёжные места его, где ведётся добыча золота, весьма опасны в плане заражения клещевым энцефалитом. Переносчики этого грозного заболевания — клещи просыпаются весной, и не успеет сойти снег, как они уже выходят на охоту. Именно поэтому всем, кто намерен провести какое-то время в тайге, и уж тем более тем, кто там работает, ежегодно делаются прививки. Первый раз основная, в последующие годы предусмотрена ревакцинация. Вакцина давно доказала свою высокую эффективность, и дело это, безусловно, нужное, просто необходимое, с чем никто и не спорит.

    Разногласия возникли совсем по другому поводу. Дело в том, что вакцинация эта всегда проводилась бесплатно, за счёт государства. Ну, вот хотя бы так проявлялась его забота о своих гражданах, проживающих в потенциально опасных по клещевому энцефалиту районах.

    И правило это очень нравилось тем же руководителям золотодобывающих предприятий, поскольку без справки о прививке принять на работу человека они не имеют права. Но не так вышло в нынешнем году. Не знаем, как в остальных районах Амурской области, но в Зейском муниципальном образовании в артели и другие организации было разослано письмо из государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Зейская больница» (имеется в распоряжении редакции). Позволим себе процитировать этот документ, сохраняя его стилистику:

«Согласно письму министерства здравоохранения Амурской области № 01-2028 от 17. 02. 2017 года необходимо: В связи с тяжёлой экономической ситуацией в стране и ограниченной поставкой иммунологических препаратов для иммунизации взрослого населения на территории области рекомендуем предусмотреть средства для приобретения вакцины против клещевого энцефалита для своих сотрудников и предоставления списков сотрудников, подлежащих вакцинации».

    Таким образом, министерство здравоохранения Амурской области финансирование прививочной кампании переложило на плечи предприятий (в данном случае мы говорим о золотодобывающих артелях). При этом одна доза вакцины стоит порядка двух тысяч рублей. Как пояснил глава артели «Восток-1» Роман Владимирович Ломакин, это бы полбеды — под угрозой невозможности отправки людей на участки лично он согласился бы оплатить вакцинацию. Но беда в том, что вакцины этой в Зее нет. Её нет ни в поликлиниках, ни в больнице, где сообщают, что у медучреждения нет денег на приобретение препарата. Но, как в старом анекдоте, дают совет: идите, купите в аптеке, а мы уколем кого и куда надо. И пошли бы, и купили бы, но и в аптеках вакцина давно кончилась, поскольку её успели скупить более предусмотрительные и прозорливые руководители предприятий.

    Чуть позднее возник ещё один казус с прививками, на предприятия были разосланы официальные письма, согласно которым работодатели должны были за свой счёт обеспечить вакцинацию членов трудовых коллективов от пневмококковой и стафилококковой инфекций. Правда, после того как Ломакин пригрозил обратиться в прокуратуру, санэпидслужба согласилась, что письмо должно носить рекомендательный характер.

У власти плохо со слухом

Думаю, что к моменту выхода материала ситуация так или иначе разрешится, поскольку не отменять же промывочный сезон, в самом деле. Но сколько нервов потрачено, сколько времени ушло! Понятно, кризис. Но у нас он, можно сказать, перманентный и, кстати, очень удобный — всегда можно списать свои недоработки на «тяжёлую экономическую ситуацию в стране». А заодно «повесить» дополнительные расходы на предпринимателей. Им-то куда деваться? Хочешь получить возможность работать — плати. Да они и платят. Поговоришь вот так с предпринимателями (и не только с недропользователями) об их житье-бытье, так порой просто диву даёшься — как они вообще выживают, как умудряются работать? Хотя наш президент и призывал перестать «кошмарить бизнес», никто его, похоже, не послушал. У нас вообще указания власти, даже самой верховной, власти помельче слышат очень избирательно. Национальный менталитет.

В апреле артель «Восток-1» начнёт вскрышные работы на своих участках — Майский, Александровский и Гаргань, на самом севере Зейского района. Участки находятся на Сугджарском золотоносном узле в труднодоступной местности, и пока не оттаяла земля, туда надо завезти и технику, и ГСМ, и продукты питания... Необходимо сделать всё, что нужно, обеспечить добычу не менее 200 килограммов золота. То есть сейчас для старателей и особенно для руководителя артели пора горячая.

— Роман Владимирович, как идут дела?

— Всё нормально, готовим участки, отбиваемся от налоговой.

— Что-то я вам как ни позвоню, вас всё проверяют и проверяют. Что случилось?

— Да ничего не случилось, обычная плановая проверка за последние три года. Просто тянется она едва ли не столько же. Запросят справки, получат, изучат, проверку приостановят, затребуют ещё документы. А сколько этих документов, вы даже представить себе не можете! Дело в том, что для того, чтобы мне вернули уплаченный НДС, я должен не просто обосновать покупку каждого винтика, каждой гаечки, но и проследить их путь от продавца до нашего участка.

Требуется доказать необходимость покупки, представить доказательства добросовестности поставщика. Этот момент меня особенно удивляет. Вот смотрите, мы купили что-то в компании, вполне на тот момент благополучной. Прошло два-три года, и фирма эта развалилась по не известным мне причинам. Казалось бы, я тут при чём? Но по правилам нашей налоговой инспекции очень даже при чём. В своё время я должен был убедиться в устойчивости своего поставщика, не просто собрать копии множества документов — учредительные, устав предприятия, свидетельство о постановке на налоговый учёт и многое другое, а и проверить их. И так с каждой фирмой, у которой артель хоть что-то купила. По каждому случаю набирается пакет из 15–20 листов. Само по себе это отнимает массу времени и нервов. Но настоящая беда приходит тогда, когда, как я говорил, поставщик или обанкротился, или просто прекратил свою деятельность. Мне тут же предъявляют обвинение, что в своё время я недостаточно тщательно проверял эту фирму, и в возвращении НДС отказывают. Таким образом, получается, что артель несёт ответственность за каждую фирму, с которой мы когда-то имели дело.

Не отдавать до последнего

— И как вы решаете эту проблему?

— Боремся. Я привожу вполне логичный аргумент: налоговая служба проверяла учредительные документы, ставила компанию на учёт. То есть вы и несёте полную ответственность за свои действия, а уж если «не доглядели», то при чём здесь артель? Такие баталии длятся у нас по полгода. Особенно тяжко приходится, если речь идёт о так называемых косвенных затратах.

   Есть затраты прямые — запчасти, дизельное топливо, техника. Да, мы собираем пухлые досье на своих поставщиков, прикладываем путевые листы, счета из гостиниц, где наши снабженцы останавливались, и это очень муторно. Но если надо получить НДС, уплаченный за косвенные затраты, то начинается такой процесс, который просто не поддаётся описанию. Рубероид, изолента, продукты, лампочки и прочие неосновные средства производства — всё, вплоть до последней ложки в столовой, требуется задокументировать. И не просто задокументировать, а доказать необходимость их использования. И любой, с точки зрения налоговиков, промах становится поводом отказать в возврате НДС. Знаете, у нас, у тех, кто занят делом, сложилось мнение, что есть негласное указание — не отдавать деньги до последней возможности, а лучше вообще не отдавать.

Крупные мелочи

Опять получается, что государство латает свои дыры за счёт производственников, за счёт бизнеса. Да так оно и есть. С кого брать деньги? Ну, не с чиновников же, в самом деле. Не сокращать же бесчисленные комитеты, комиссии, департаменты, мы же не сможем без них и шагу ступить, страна колом встанет. Только вот почему Роман Ломакин, потомственный старатель, продолжающий дело своего отца, Владимира Васильевича, который поднял артель «Восток-1» из руин, которого и сегодня помнят не только в Приамурье, должен составлять абсурдные справки, бороться с налоговой инспекцией, искать вакцину вместо того, чтобы заниматься своим прямым дело — добычей золота? Кому и для чего это надо? Нет, плохо слышат наши чиновники указания президента. Да и законы трактуют всегда сообразно своим интересам. Как писал гениальный САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН, в России строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения.

Кто будет спорить с тем, что труд старателя не просто тяжёлый, а порой откровенно каторжный? Никто. Так, может быть, государство не заинтересовано в золотодобыче? Тоже не скажешь. Однако совершенно непонятно, как возможна ситуация, при которой столь важное и нужное стране дело активно тормозят всевозможные бюрократические преграды. Почему, чтобы добиться того, что чиновникам положено исполнять по закону, золотодобытчикам то и дело приходится обращаться в суд. А суды наши, что уж греха таить, в девяти случаях из десяти встают на защиту не предприятия, которое поддерживает экономику страны, а как раз тех, кто мешает это делать.

В том же Зейском районе несколько старательских артелей успешно проиграли суды по возвращению НДС с косвенных затрат. Надо полагать, затраты эти были незаконными, если не сказать криминальными, — и без крупы можно обойтись, и без электролампочек. А про иск, поданный в районный суд Романом Ломакиным, вообще забыли судейские чиновники.

— Всё это мелочи. Но мелочи, из которых складываются наши инфаркты, — с горечью говорит Роман Владимирович.

Сазанчики здоровы

Не для кого не секрет, что россыпные месторождения золота истощаются. И Амурская область — не исключение.

— Новых россыпных месторождений у нас не осталось, — говорит Роман Владимирович. — Мы работаем на тех участках, которые уже разрабатывались неоднократно, в определённом смысле добираем остатки, главное, чтобы лицензий было достаточно. Вот сейчас у нас в Приамурье ажиотаж по поводу поисково-оценочных лицензий. По новым правилам любое предприятие может подать заявку на такую лицензию, цена которой не сопоставима с добычной, и начинать работать. Главное, чтобы на твоём участке не было запасов, а только прогнозные ресурсы. А вот после опоискования и сдачи геологического отчёта подаёшь заявку на эксплуатационную лицензию и получаешь её на правах первооткрывателя. То есть на аукционе у тебя не будет оппонентов. Так я вам скажу, что у нас в области разобрали все ключики. И мы взяли парочку таких лицензий, посмотрим, что будет.

— Роман Владимирович, а вообще вас устраивает работа лицензионных комитетов?

— Да кого ж она может устраивать? Это такая волокита, что страшно представить. Вот подаём мы заявку, просим — посмотрите, всё ли мы правильно оформили, может быть, что-то не так. Правила составления заявок постоянно меняются, то одно нововведение, то другое. Но нам, конечно, отказывают — есть закон, сами и смотрите. Ладно, смотрим, стараемся всё соблюсти, подаём заявку. У комитета есть пять дней, определённых законом для принятия решения. Но если ты сам туда не позвонишь, а ещё лучше приехать, ты ничего не узнаешь. Когда же, наконец, доберёшься до этих специалистов, оказывается, что в твоих бумагах где-нибудь не хватает запятой.

Потом идут бесконечные согласования, но это правильно, только очень долго, ещё разные проверки. В общем, проходит три-четыре месяца. О том, чтобы в лицензионных комитетах соблюдали установленные сроки, и речи не идёт. Кстати, есть у нас один руководитель артели, который пошёл на принцип. Он к ним является ровно через пять дней — где моя заявка? Ах, не готова? В таком случае я подаю в суд. И это работает! Надо нам всем у него поучиться и действовать именно таким образом.

— Что касается согласований: вы же понимаете, что без них старателям будет ещё хуже...

— Понимаем. Только согласовывать надо поточнее, а то зачастую бывает совсем нехорошо. Вот получаем мы горно-земельный отвод, собираемся налаживать добычу, а лесники сообщают, что добывать там нельзя — это леса первой категории. Или вообще стратегический лес, который может использовать только население и только во время войны. Спрашивается, кто проводил эти согласования? У нас-то лицензия добычная, а в таких лесах можно проводить только разведочные работы, а эксплуатационные запрещено. А перевести леса или земли из одной категории в другую практически невозможно. Чисто из спортивного интереса можно попробовать, но результата всё равно не будет, только время и нервы потеряешь.

— Об этом говорят все недропользователи. А какие у вас отношения с природоохранным ведомством?

— Как какие? Плачу регулярно, спонсирую выращивание мальков то кеты, то сазана. Считается, что мы загрязняем речки, на которых моем золото, то есть наносим ущерб водным биологическим ресурсам. С этим можно поспорить, но себе дороже выйдет. Тут тоже хитрая ситуация. Ущерб этот никто не подсчитывал, да и невозможно его подсчитать. Поэтому деньги с нас берут другим способом.

 Каждый год Амуррыбвод делает нам рыбохозяйственную характеристику, за что я плачу по 200 тысяч рублей за каждую речку, за каждый ключик. Плачу и за то, что бухгалтер выписала нам документы. Но есть и «отдача» — нам регулярно приходят сообщения, что на наши деньги выращено, к примеру, полтора миллиона мальков сазана, которые чувствуют себя хо-ро-шо. Лесники взимают плату за каждый гектар леса и тоже отчитываются — на ваши деньги высажено сто тысяч саженцев сосны.

Ольга ГЛАЗУНОВА