Вячеслав Штыров: Старт добычи железной руды дает возможность Якутии стать металлургическим центром Дальнего Востока

В этом году в Якутии впервые началась добыча железной руды. Однако в республике уже давно были разработаны планы не только по освоению железорудных месторождений, но и по строительству крупнейшего на Дальнем Востоке металлургического комбината. Но, к сожалению, пока что эти планы не реализованы. В интервью Государственный советник Республики Саха (Якутия) Вячеслав Штыров рассказывает о самих планах, о том, в каком направлении нужно двигаться дальше, чтобы республике не остаться сырьевым регионом.

— Совсем недавно, в сентябре нынешнего года, началось освоение Сиваглинского месторождения железных руд в Южной Якутии. Какое, на Ваш взгляд, это имеет значение для развития нашей республики?

— Действительно, начало освоения железорудных месторождений в Якутии —  это событие далеко неординарное для нашей республики. Фактически рождается целая подотрасль нашей традиционной горнодобывающей промышленности в республике.

Если уж копнуть вглубь истории, то, конечно, металлургия — это занятие традиционное для народа саха. Тысячелетия назад его предки освоили гигантские степные пространства Евразии, на которых последовательно сменяли друг друга цивилизации гуннов, тюрков, монголов. За счет чего они сумели освоить такие пространства, создать гигантские империи, победить в сложной кровопролитной борьбе с другими народами? Конечно же, за счет передовых технологий и в основе их лежала металлургия.

Поэтому предки народа саха, которые переселились в наши северные условия, традиционно продолжили это занятие. И во многом благодаря производству металлических изделий они смогли адаптироваться к труднейшим условиям Крайнего Севера. Это исконное занятие народа Саха.

Раньше добывали руды на болотистых местах, в устьях речек и ручьев, которые впадали в большие реки. И на Вилюе, и на Лене. Выплавляли из нее железо, из которого потом изготавливали самые разные изделия.

Можно сказать, что начало собственной металлургической промышленности было положено в 1700-х годах. Всемирно известный мореплаватель Беринг,  Его именем названо Берингово море, во время второй Камчатской экспедиции, которую еще называют Великая северная экспедиция, начиная с декабря 1734 года, почти три года прожил в Якутске.

Чем здесь занимался Беринг? Он отправлял экспедиции вниз по Лене для исследования берегов Северного Ледовитого океана, на Охотск. Потом и сам двинулся на Восток. А для того, чтобы отправить, подготовить эти экспедиции, надо было создать целые производства. Ведь невозможно же было притащить из Москвы, Санкт-Петербурга, Центральной России все необходимое для того, чтобы построить корабли. И металлические изделия делали из железа, которое выплавляли в районе Якутска. На правом берегу Лены, в современном Мегино-Кангаласском улусе. Там были созданы железоделательные, как тогда говорили, производства.

А вот сейчас мы наконец-то подступились к огромной задаче по созданию мощной железорудной и, возможно, металлургической промышленности Республики Саха (Якутия).

Такая задача была поставлена, когда по инициативе руководства республики, и прежде всего Максима Кировича Аммосова, у нас работала экспедиция Академии наук СССР для изучения возможностей республики, тех основ, на которых должны развиться производительные силы. Уже тогда была выдвинута идея о том, что существуют геологические предпосылки для начала масштабной добычи железной руды и создания железорудной промышленности. И в конце 1930-х годов были найдены первые месторождения железной руды.

Первым было открыто Сиваглинское, и это символично, что именно с него и начинается масштабная добыча руды у нас в республике.

Впоследствии, в 1940-50-60-х годах вплоть до середины 1980-х годов на территории республики были развернуты очень масштабные работы по поиску железных руд. И в результате мы сегодня имеем великолепную минерально-сырьевую базу. У нас существует целая Алданская железорудная провинция, а внутри ее есть три крупных железорудных района.

Сейчас мы начинаем осваивать Южно-Алданский железорудный район. Там есть целая серия месторождений — это и Пионерское, и Десовское, и  Таежное, и Сиваглинское. Общие запасы на Южном Алдане составляют 1 млрд 700 млн тонн железной руды. Чтобы понять масштаб этих запасов, приведу пример. Вот сейчас на месторождении Сиваглинское «Якутская рудная компания» (ПАО «Мечел») планирует начать добычу 1 млн тонн руды. Если допустить, что нужно освоить всю Южно-Алданскую железорудную провинцию, то при таком темпе добычи понадобится 1700 лет. На самом деле я уверен, что события будут развиваться более быстрыми темпами и намеченные объемы постепенно увеличатся. Та же «Якутская рудная компания» планирует кроме Сиваглинского осваивать рядом находящееся Пионерское месторождение — там 100 млн тонн руды. Тогда добыча компании будет увеличена до 3,5 млн тонн руды в год, то есть уже другие параметры.

Но этим я хочу показать масштаб наших запасов. Но это только один — Южно-Алданский железорудный район. А у нас еще есть Чаро-Токкинский район — там действительно гиганты: Тарынахское, Горкитское месторождение. Запасы этих месторождений поставлены на баланс Государственной комиссией по запасам, то есть это достоверные запасы — 5,2 млрд тонн.

А есть еще почти не исследованный Сунамский железорудный район (это в районе Эльгинского угольного месторождения, озера Токко). Ресурсы этого железорудного района оцениваются примерно в 2 млрд тонн железной руды.

То есть мы имеем минерально-сырьевую базу для создания мощнейшей железорудной промышленности, которая по масштабу, объемам работ превзойдет и угольную, и алмазную промышленность.

И здесь я все-таки не могу не остановиться на компании «Мечел». Вот «Якутская рудная компания», которая приступила к работам — это их дочерняя компания. Можно, конечно, «Мечел» критиковать за те или иные недостатки в работе, но эта компания внесла огромный вклад в развитие республики. Вот мы сегодня говорили об Эльгинском месторождении углей. Это огромное предприятие, масштабы деятельности которого таковы, что оно намеревается строить отдельную железную дорогу с Эльги на берег Охотского моря. А ведь освоение Эльги начал «Мечел». И туда, на Эльгу, они построили через Становой хребет 320 километров железной дороги. Да, «Мечел» был вынужден в конечном итоге продать этот проект, потому что компания была обременена огромными капитальными вложениями, которые были затрачены на строительство железной дороги, освоение Эльгинского месторождения. А где это все? Это в Республике Саха (Якутия). Эти деньги они вложили в республику. И вот теперь они начинают новый проект – по добыче железной руды. И, конечно же, вклад «Мечела» в развитие республики весом и мы должны с уважением относиться к этой компании.

Я в качестве примера могу сказать, что мы могли начать добычу железной руды еще десять лет назад. В 2011 году по плану мы должны были работать на «Таежном» месторождении железных руд. Этот проект вела компания «Тимир», которая была дочкой «Алроса». Но прошло одиннадцать лет, а там, как говорится, еще конь не валялся. Почувствуйте разницу в подходах между двумя крупными горнодобывающими компаниями.  

Поэтому я хотел бы сегодня обратиться со словами благодарности к компании «Мечел», которая делает действительно большое дело. Добыча железной руды — очень перспективная отрасль для нашей республики. Отрасль будущего.

— Как Вы считаете, есть ли возможность на базе якутских месторождений железных руд организовать в республике металлургическую промышленность?

— Смотрите: неспроста же были развернуты такие огромные работы по поиску железной руды. А если к этому добавить, что у нас в Южной Якутии гигантские месторождения углей, то вот как складывается возможная перспектива.

Вот мы привыкли с вами, что есть наш город Нерюнгри. Представьте себе мысленно карту Якутии. Поставим Нерюнгри в центр Южной Якутии. На запад от города, до самой реки Олекмы, и на восток до озера Токко – это все гигантская Южно-Якутская угольная провинция. Она также как и железорудная состоит из отдельных районов. Некоторые из них хорошо исследованы, другие еще предстоит исследовать в геологическом отношении. Например, к востоку от Нерюнгри есть Гонамская перспективная площадь, территория, где мы ожидаем огромное количество коксующихся углей. Общие запасы коксующегося угля у нас в Якутии оценочно составляют 40 млрд тонн.

Представьте себе — это какая-то колоссальная цифра. В Нерюнгри в год с разрезом «Мощный», со всеми шахтами, малыми угольными разрезами мы добывали максимум 20 млн тонн. А тут 40 млрд тонн.

Причем уголь там очень ценных марок, который идет в коксохимическую промышленность, то есть для металлургии. Получается — вот железная руда, вот плюс уголь.

А надо иметь в виду, что в Южной Якутии есть еще и иные компоненты, которые необходимы для организации металлургического производства. Это и доломиты, и магнетиты, и известняки, которые нужны для процесса выплавки чугуна и стали.  Все эти вспомогательные материалы у нас есть. Они сосредоточены в районе Нерюнгри, Чульмана. Это создает очень хорошие предпосылки для того, чтобы создать там металлургическую промышленность. Именно так раньше, в советское время, и планировалось.

В 1974 году началось строительство Байкало-Амурской железнодорожной магистрали. И практически одновременно началось создание Южно-Якутского территориально-производственного комплекса. Это первый, главный, и самый большой территориально-производственный комплекс, который должен был быть создан на Восток от Байкала.

Что лежало в основе этого комплекса? Там должно было быть создано несколько крупных предприятий, но самая главная изюминка – это металлургия. На базе коксующихся углей, железных руд должен был быть создан Дальневосточный металлургический комбинат.

В 1987 году ЦК КПСС и Совет Министров СССР утвердили программу развития Дальнего Востока. Вот когда мы говорим о нынешних программах развития Дальнего Востока, стратегии развития Дальнего Востока – это далеко не первые программы. Это уже, наверное, четвертая программа. А вот та программа, которая была принята в 1987 году, предусматривала, что в 1990 году должен быть создан Дальневосточный металлургический комбинат по производству 3 млн тонн стального проката. Причем, считалось, что это будет только первая очередь. В дальнейшем комбинат будет расширяться.

В чем была необходимость создания такого комбината? Страна нуждалась в четвертой металлургической базе. Первая — на западе — это Донбасс, второе —Урал, третье — Кузбасс. И вот четвертая металлургическая база должна была быть создана на Дальнем Востоке для обеспечения нужд восточных районов страны и в первую очередь — оборонной промышленности. Это имело, как модно сегодня говорить, геополитическое значение.

Прошло время. Снята ли проблема потребности создания на Востоке страны новой металлургической базы? Да нет, не снята. В мире в целом растет потребление продукции черной металлургии. Начиная с 2000-го года и по настоящее время, потребление черных металлов в мире увеличилось на 25 процентов. То есть каждый год – практически по одному проценту. Мало таких отраслей, которые имеют такие темпы роста. Или возьмем, скажем, 2021 год. Крупнейшие компании мира объявили о том, что они увеличили добычу железной руды — и Rio Tinto, и Anglo American, ну, все компании — крупные металлургические горнодобывающие гранды. Они это сделали, потому что идет повышение потребления железной руды.

Сейчас 2022 год, известные события, кризис. Но утихомирятся все сегодняшние бури, и вновь в мире в следующей волне экономического роста опять увеличится потребление железной руды, потому что черный металл используется практически везде.

Это в целом в мире. А у нас на Дальнем Востоке? У нас сейчас действует один металлургический комбинат — «Амурсталь» — вообще-то, передельный комбинат, то есть он работает в основном на металлоломе. В связи с нехваткой металлолома сейчас они начинают уже думать о перестройке своего производства на переработку железной руды.

Мощность его примерно 1 млн тонн металлопродукции в год. Это абсолютно не покрывает потребностей Дальнего Востока. К примеру, вот сейчас «Роснефть» собирается в Приморском крае в бухте Сухой Лог, неподалеку от Большого Камня, строить свое металлургическое производство мощностью примерно 1,5 млн тонн продукции в год. Рядом реализуется программа строительства судов ледового класса — танкеров, газовозов и так далее. А металла нет.

Но потребностями «Роснефти» увеличение спроса в металле на Дальнем Востоке не исчерпывается.

Вот смотрите — начались осложнения международной обстановки, и у нас в стране абсолютно нет танкеров, как выяснилось. Все танкеры арендованные, они могут быть в любой момент арестованы. Значит, есть острая потребность в нефтеналивных судах. У нас есть проблемы в строительстве рыболовного флота, военно-морского флота. Все это — металл, потребность в стальной продукции.

И что же — каждое предприятие, по примеру той же «Роснефти», само себе будет что-то делать? Ну, так мы перейдем к китайскому способу, когда в каждой деревне у Мао Цзэдуна выплавляли чугун и сталь во время Большого скачка, который закончился большим крахом.

Поэтому на самом деле задача создания большого металлургического комбината — она остается. Потому что потребности наши на Дальнем Востоке в продукции из железной руды будут только расти. Ну, не возить же через всю страну металл.

Иными словами, если мы говорим о развитии Дальнего Востока, если мы собираемся выполнять те стратегии и планы, которые есть, мы должны создать металлургическое производство.

— Кроме Южной Якутии, есть ли другие проекты создания предприятий черной металлургии на Дальнем Востоке?

— Конечно, республика имеет все шансы для того, чтобы стать главной металлургической базой на Дальнем Востоке. Но надо иметь в виду, что у нас есть конкуренты. И даже в советское время, когда решался вопрос, где разместить Дальневосточный металлургический комбинат, были споры — то ли у нас в Якутии, то ли в Амурской области. Там тоже есть месторождение коксующихся углей, месторождения железной руды. Сейчас в связи с вводом БАМа, развитием Южной Якутии, у нас, конечно, шансы повышаются. Но конкуренты есть.

Есть и другие новые проекты, которые могут выступить в качестве конкурентов. Вот, например, некоторые специалисты, компании предлагают создать крупнейшее металлургическое производство где-то на берегу Тихоокеанского побережья Дальнего Востока. Скажем, порт Ванино.

Для примера возьмем зарубежные азиатские металлургические предприятия. Я был на крупнейшем корейском предприятии Posco – одной из лучших в мире сталелитейных компаний, которая по эффективности считается номер один в мире. Или приходилось мне бывать в японском городе Нагоя на металлургическом комбинате. Там действительно предприятия находятся прямо на берегу моря в удобных бухтах. Но надо иметь в виду, что такое их расположение связано с тем, что туда морем завозится все – железная руда, уголь, и все остальные компоненты, которые необходимы для производства стали. Оттуда выходит готовая продукция, которая частично остается в этих странах, а вообще говоря, большей частью тоже морем идет на экспорт. То есть вот такое получается веретено сырья и стали.

Нам нет необходимости этим заниматься, потому что производить сталь лучше на месте, там, где и железная руда, и уголь, и все остальные компоненты для производства. Это позволит удешевить конечную продукцию.

Я специально об этом говорю, потому что как только мы начнем вплотную подступать к этой идее, у нас возникнут конкуренты. Конкуренты географические и по принципиальной схеме организации всего производства. Поэтому необходимо прикладывать максимум усилий, чтобы не получилось так, как с газоперерабатывающей промышленностью. Когда она планировалась в Южной Якутии и оказалась в Амурской области.

Поэтому этим вопросом надо плотно заниматься с основными нашими крупными компаниями, недропользователями, выходить на крупнейшие российские сталелитейные компании, чтобы действительно республика была инициатором и локомотивом всего этого проекта.

В наших планах так и было. В дальневосточной программе, в программах развития республики, в той же самой Схеме Якутия-2020 мы планировали к 2020 году развить производство железной руды и после этого периода, вот сейчас, начинать уже металлургию.

Так и надо действовать. Это, конечно же, помогло бы, наряду с другими проектами, которые раньше планировались — скажем, производство фосфорных, калийных  удобрений, урановых руд — реализовать проект «Комплексное развитие Южной Якутии» и вот там-то у нас должен появиться один из самых крупных городов на Востоке страны на базе, конечно, города Нерюнгри. Это огромная перспектива для нашей республики.

Но надо иметь в виду, что дорогу осилит идущий — это раз. А во-вторых, под лежачий камень вода не течет. Все зависит от нас, от нашей энергии. Сможем ли мы воспользоваться нашими возможностями, или же останемся в роли сырьевого региона.

Маргарита Нифонтова